Истинная: Яблоневый Сад Попаданки - Инесса Голд

Мы стояли у умирающего Сердца Мира, два ослабленных, израненных существа, выигравших битву, но стоявших на пороге проигрыша в войне. Политическая победа в крепости, власть, интриги Изольды – все это казалось теперь таким мелким, таким ничтожным перед лицом этой тихой, надвигающейся катастрофы.

Я посмотрел на Элару. На ее уставшее, но не сломленное лицо. Она была ключом. Я не знал, как, но чувствовал это всем своим существом. Ее странная магия, ее связь с этим местом, ее иномировая душа, в которой теперь горела искра моего огня.

Вечером мы сидели в ее домике, молча, у огня. Я взял ее руки в свои. Они были теплыми, живыми.

— Отдыхай, — сказал я. — Набирайся сил. Ты и я. Нам обоим это нужно.

Она кивнула, ее глаза были полны тревоги.

— А завтра… — я сжал ее пальцы. — Завтра мы заставим этот камень говорить. Вместе.

Я смотрел в ее глаза и впервые в жизни не чувствовал себя одиноким в своей власти, в своей ответственности. Я был слаб, как никогда. Но я не был один. И это давало надежду.

Глава 47

Дни шли. Мы восстанавливали силы медленно, словно два пловца, выброшенные на берег после шторма. Мое тело все еще гудело отголосками чужого огня, а Каэлен двигался с непривычной осторожностью, словно заново привыкая к миру, где его мощь была разделена надвое.

Но эта физическая слабость была ничем по сравнению с новой, невероятной близостью, что возникла между нами. Мысли, чувства, смутные предчувствия – все стало общим, перетекало от одного к другому без слов, создавая безмолвный диалог, понятный лишь нам двоим.

Мы работали вместе в саду. Он помогал мне расчищать завалы, убирать мертвые, оскверненные тьмой растения, его сила, хоть и ослабленная, все еще была несоизмерима с моей. А я готовила для нас еду, поила его целебными отварами, которые теперь, казалось, действовали быстрее, вступая в резонанс с его собственной исцеляющей магией. Это был странный, тихий быт двух существ, заново учившихся жить – и порознь, и вместе.

Но над нашим хрупким миром нависала тень умирающего Камня. Он стоял в центре сада, серый, безжизненный, и его молчаливая агония отравляла все вокруг. Растения чахли, ручей обмелел, даже птицы перестали петь. Мы оба знали – время на исходе.

В один из зимних дней, когда полуденное солнце на мгновение пробилось сквозь свинцовые тучи, мы поняли, что готовы. Слов не понадобилось. Он посмотрел на меня через всю поляну, где чинил сломанную ограду, я – на него, отложив корзину с кореньями. В наших глазах было одно и то же: пора.

Мы подошли к Камню Хранителей. Его поверхность была холодной, испещренной сетью темных трещин, как кожа древнего, умирающего зверя. Мы не готовили оружие, не плели защитных заклинаний. Наша подготовка была внутренней. Мы сели на подмерзшую землю друг напротив друга у его подножия.

Каэлен взял мои руки в свои. Его ладони, покрытые шрамами и мозолями воина, были теплыми и сильными.

— Что бы ни случилось, я с тобой, — сказал он вслух, но в моем сознании его голос прозвучал иначе, глубже: «Я не позволю тебе снова исчезнуть. Никогда».

Я достала из-за ворота платья свой камешек. Он лежал на моей ладони, теплый, медовый, пульсирующий едва заметным светом. Это была не просто вещь из прошлого мира. Это была часть меня, часть моего наследия, ключ, предназначение которого я только начинала понимать.

Мы закрыли глаза. Я сосредоточилась на его дыхании, он – на моем. Наши силы – моя, зеленая, живая, пахнущая землей и весной, и его, золотисто-огненная, пахнущая озоном и расплавленным металлом, – потянулись друг к другу, сплетаясь в единый, вибрирующий поток.

Мы вместе положили руки на Камень.

Мир исчез.

Мы оказались не в калейдоскопе прошлого, а в пространстве чистого, мягкого света. Вокруг нас, словно сотканные из изумрудного тумана, медленно проявлялись фигуры. Хранители. Их лица были безмятежны, их глаза смотрели на нас с бесконечной мудростью и печалью. Один из них, седовласый, с лицом, похожим на кору древнего дерева, шагнул вперед. Его голос был не звуком, а чистой мыслью, прозвучавшей в наших умах одновременно.

«Дитя Земли. Сын Огня. Вы пришли».

Мы молчали, потрясенные.

«Битва, которую вы выиграли, была лишь эхом, — продолжал Хранитель. — Тенью истинной угрозы. Вы уничтожили слугу, но его хозяин – сама Бездна – продолжает точить этот мир. Камень, что вы зовете Камнем Хранителей, есть Сердце этой земли. Якорь, удерживающий реальность. И он умирает».

Перед нами возник образ Камня, покрытого черными, кровоточащими трещинами. Мы видели, как из этих трещин сочится тьма, отравляя землю, иссушая магию.

«Его нельзя исцелить. Его можно лишь возродить», — прозвучало в наших умах.

«Для этого нужен Ритуал Возрождения. Нужен Ключ и нужно Пламя».

Видение сменилось. Я увидела свой камешек, сияющий ослепительным светом.

«Семя Иного Мира, — объяснил Хранитель. — Частица мира, где нет магии, но есть чистая сила творения. Только оно может перезапустить умирающее ядро Сердца. Ты, Хранительница, наследница той, что помогла нам создать Замок, должна добровольно вернуть его в землю, из которой оно когда-то было взято».

Затем видение снова изменилось. Я увидела Каэлена в обличье дракона. Но его огонь был другим – не яростным, разрушительным, а тихим, золотистым, похожим на свет зарождающейся звезды.

«Но Семя должно быть пробуждено. Для этого нужен созидательный огонь. Пламя жизни, что течет в жилах Дракона-Защитника. Не ярость битвы, что разрушает, а контролируемая сила творения, что согревает и дает рост».

Фигуры Хранителей стали почти прозрачными, но их последнее послание прозвучало с оглушительной силой.

«Это испытание не силы, а гармонии. Абсолютного доверия. Малейшая ошибка, вспышка гнева или сомнения в сердце Дракона – и его огонь станет разрушительным. Он сожжет Семя, уничтожит Камень и поглотит душу Хранительницы, навеки привязав ее к агонии Бездны. Малейшее колебание, страх или сожаление в сердце Хранительницы – и ее душа, не выдержав слияния с мощью Сердца, просто растворится в нем, исчезнув навсегда».

Свет померк. Мы снова были в саду, у подножия серого, умирающего камня. Мы тяжело дышали, наши руки все еще лежали на его холодной поверхности. Я посмотрела на Каэлена. Его лицо было бледным, в синих глазах застыл ужас. Не страх перед битвой. А нечто более глубокое. Страх ошибиться. Страх причинить мне вред. Он, привыкший решать все силой и яростью, теперь должен был проявить