Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

— Ты уверена в этом? — бормочет она, и я вскидываю голову.

— Что, черт возьми, это значит? — Кричу я ей вслед, когда она выходит в коридор.

Но, как обычно, она не отвечает на мой вопрос.

— Кстати, красивое платье, — бросает она через плечо, и через пару секунд хлопает входная дверь.

Я остаюсь стоять, ошеломлённая, пытаясь понять, что это вообще было. Но сегодня не время разбираться с сестрой.

Мое платье оказалось джекпотом не только потому, что оно было сногсшибательным. На этот раз оно должно было сочетаться с украшениями. В длинной цепочке с мерцающим кулоном был скрыт маленький секрет. Двухмиллиметровая камера стоимостью меньше пятидесяти баксов идеально вписалась в хрустальный оникс в центре. Мой телефон в сумочке будет работать как точка доступа Wi-Fi, так что все, что произойдет сегодня вечером, будет записано и сохранено в облаке. Технологии не обязательно должны быть сложными, чтобы работать на меня — собственный софт для зеркалирования и дешевые гаджеты делают частные расследования гораздо более эффективными, чем слежка и ведение записей.

Я не собираюсь упускать ни одного момента или лица. Последние несколько недель я провела, просматривая бесчисленные электронные письма и счета за перевозку от транспортных компаний, связанных с «Blackstone Auctions». «Закупка» может означать что угодно. Но если частным аукционом заинтересовалось ФБР, это означает, что там продаются не только подлинные картины и яйца Фаберже. Кортес до сих пор не раскрыл свои карты, но это не значит, что я не могу сделать это сама. Поэтому я углубилась в детали того, какие именно вещи «приобретал» Блэкстоун для сегодняшнего вечера. Я не собиралась ждать, чтобы увидеть собственными глазами. В накладной, где перечислялось, что было доставлено в поместье Блэкстоуна, оказалось совсем не то, что я ожидала — разные виды препаратов от эректильной дисфункции, удобрения и химикаты, отдельная строчка — просто «змеи», что, опять же, настораживало, но контрабанда рептилий вряд ли была той тайной, из-за которой Кортес вёл себя так осторожно. Всё это было похоже лишь на детали к куда более крупной картине.

— Единственное, что мне нужно от тебя, Фэй — это список участников, — говорит Кортес по телефону. — Если аукцион состоится, и ты будешь в пределах слышимости, просто зафиксируй, кто что покупает.

Осторожно натянув бретельки платья, я застегиваю молнию на талии.

Я кручусь перед зеркалом, и, черт возьми, это выглядит идеально.

Я беру телефон с раковины в ванной, чтобы быть уверенной, что он меня слышит:

— Ты можешь сказать, на кого именно я должна обратить внимание, Кортес. Это облегчит мою работу.

Я бросаю помаду в сумочку с блестками, в которой есть специальное вшитое отделение для моего керамбита. Маленький изогнутый нож с отверстием для пальца легко использовать при необходимости. Я поправляю резинку пояса для подвязок, который фиксирует чулки и служит удобным местом для крепления небольшого перцового баллончика. Это немного, учитывая отсутствие информации о том, на что способен Блэкстоун, но с оружием я чувствую себя в большей безопасности. Так было всегда.

— Все, что я могу сказать — если почувствуешь, что что-то не так, уходи. Это не та ситуация, когда кавалерия только и ждет, чтобы ворваться и всех спасти. У меня есть поддержка, но ты должна действовать так, как будто ты сама по себе. Веди себя осторожно.

Я продолжаю прокручивать в голове слова Кортеса — если почувствуешь, что что-то не так, уходи. Это все равно, что сказать кому-то «береги себя». Вроде ничего не добавляет, кроме того, что человек не хочет, чтобы с тобой что-то случилось. Конечно, я буду внимательна к своим инстинктам — я уже давно работаю в одиночку.

Поездка на машине занимает всего пару минут, и я чувствую себя готовой. Макияж и украшения, вместе с оружием и убийственным платьем, служат маской, пока я поднимаюсь по лестнице и иду по красной ковровой дорожке, ведущей в поместье. Когда я прохожу мимо еще нескольких охранников в главном холле, я ловлю блуждающий взгляд Блэкстоуна, изучающий мое тело. От этого меня пробирает дрожь, но я заставляю себя улыбнуться.

— Рози, — говорит Блэкстоун, приветствуя меня на пороге главного бального зала. — Ты самая красивая штучка, которую я видел за долгое время. — Он целует мои костяшки пальцев, его влажные губы слюнявят меня больше, чем нужно, но я изо всех сил сдерживаю свою реакцию. — Моя девочка готова к тому, чтобы я попробовал ее сегодня вечером? — Подняв руку, он кружит меня, разглядывая мой наряд со всех сторон. Я уже успокоилась и настроилась на свою роль Рози Голд. Если бы я этого не сделала, меня бы стошнило прямо на смокинг от «Brioni», который так сжимает его шею и руки, что кажется на размер меньше, чему нужно.

Я застенчиво улыбаюсь и шагаю в его объятия.

— Брок, я всегда готова.

— Хорошо. — Он поднимает руку и подает знак официантке. — Я возьму виски с имбирем и, пожалуйста, принеси бокал шампанского для моей красавицы. — Схватив мою руку, он снова целует костяшки пальцев. Еще больше слюней. — Пойдем, я хочу показать тебя.

Такой бальный зал должен купаться в насыщенных цветах и теплом освещении, но вместо этого он кажется холодным, суровым и почти стерильным. Современный дизайн, чистые линии, холодные серые и черные тона — все это противоречит тому, что большинство жителей Фиаско считают роскошью. Люди, собравшиеся в группы по всему залу, ненамного лучше. Дизайнерские смокинги на мужчинах, которые лишь вполуха слушают собеседника, потому что каждый, мимо кого мы проходим, поворачивает голову, чтобы либо улыбнуться, либо изучить.

И только когда Блэкстоун сажает меня к себе на колени, впиваясь пальцами в мои бедра, я понимаю, что он буквально хочет показать меня всем. Каждый, кто его приветствует, знакомится и со мной — с его Рози Голд. Я сижу на его колене, как на пьедестале. Если бы я не пыталась запомнить каждое имя, которое слышу, повторяя их, чтобы они были правильно записаны, то меня бы стошнило от запаха его дыхания, которое задерживается на моей коже. Или от того, как он проводит ладонью вниз от моего бедра к подолу платья. Мне требуется вся сила воли, чтобы не вздрагивать каждый раз. Я специально стараюсь не задерживаться на одном лице или месте слишком долго. Мой пульс учащенно бьется, когда я пересчитываю людей и пытаюсь вспомнить предметы, указанные в накладных. Смогу ли я сопоставить предметы с людьми, которым меня представили? У меня в голове слишком много всего, что нужно запомнить.

Вот почему я не замечаю приближающуюся