4 месяца - Джессика Гаджиала

На это Сойер с усмешкой откинул голову назад.

— Мне нравится это , брат. Постарайся не облажаться , — сказал он, когда я переместился, чтобы встать рядом с ней. — Собственно, поэтому я здесь.

— Что? То есть ты пришел сюда не для того, чтобы ослепить нас своими чарами? — спросила Кларк.

— Кенз послала меня сюда. Какого хрена я стал ее мальчиком на побегушках, я не знаю… — О, он прекрасно знал. Кензи просто не была человеком, которому можно сказать «нет ». Она бы не приняла такой ответ. — В любом случае , она устраивает ужин в последнюю минуту. Что-то насчет мультиварки. Я не знаю. Я просто знаю, что там есть еда и другие взрослые.

Сойер любил быть отцом так же, как Рия любила быть матерью. Тем не менее, их жизнь вращалась вокруг пятиминутных книжек со сказками, шумных игрушек и ужасных музыкальных детских телешоу на повторе. Независимо от того, насколько преданным родителем вы были, казалось, что вам нужно время, чтобы просто побыть человеком, вести взрослые разговоры, позволить кому-то другому немного поворковать над вашими детьми.

— Вы, ребята, еще не ели, да? — спросил он, зная, что я работаю не по расписанию.

— Я, ах, только что ела сырные стейки, — призналась Кларк.

— Что означает, что у нее будет две порции вместо пяти , — уточнил я, наблюдая, как взгляд Сойера переместился между нами двумя, и что-то неразборчивое промелькнуло в нем.

— Брок будет там? — спросила Кларк, вероятно, надеясь, что он будет, так как она знала, что там будет один человек, которого она знает и рядом с которым будет чувствовать себя комфортно. Хотя в тот раз она так же случайно встретила Кензи в прачечной.

— Он не отказался бы от домашней еды.

— Каковы шансы, что он привезет моего доктора с прошлой ночи? — вслух поинтересовалась Кларк.

— Ты шутишь, хитрюшка ? — спросил Сойер, глаза плясали. — Прошло уже восемнадцать часов. Он уже переключился на трех других девушек.

— Кроме того , — добавил я, — Броку запрещено приводить кого-либо из своих завоеваний после фиаско на ночной игре.

— Фиаско в ночной игре ? — спросила она, вся грусть исчезла из ее глаз, и это была достаточная причина, чтобы ответить ей.

— Он привел женщину, которая потребовала, чтобы у них был разговор об отношениях посреди игры в карты. Потом, когда ей не понравилось, что он сказал, она заперлась в спальне Кензи и разбила все зеркала и прочее.

— Он действительно умеет их выбирать, да? — спросила она, улыбаясь этой идее. — Ну, мы были бы рады поужинать из мультиварки. Я уже давно не ела ничего домашнего. Ты не знаешь , нужно ли что-нибудь принести?

Это слово бросалось в глаза.

«Мы ».

Не только потому, что никого не было в моей жизни достаточно долго, чтобы использовать его.

А потому что мне нравилось, как оно звучит, какой подтекст за ним скрывается.

Потому что я надеялся, что это больше, чем шоу, что мы делаем это по-настоящему, а не просто устраиваем спектакль, о котором я ее попросил.

Думаю, мы могли бы поговорить об этом после того, как Сойер — и его всевидящие глаза — уйдут.

— Кенз должна все предусмотреть, но не бывает слишком много десертов.

— Понятно. Когда мы должны там быть?

— Через два часа , — сказал он нам, направляясь к двери. — Приятно наконец-то встретиться с тобой, Кларк.

С этими словами он ушел, а мы остались стоять на месте, между нами был целый мир невысказанных слов. О ее отце, об ужине, о нас в целом.

— Чизкейк — это всегда хорошая идея. Золотые девочки научили меня этому , — сказала она мне, обернувшись, глаза все еще красные и опухшие, но на губах заиграла улыбка. — Что?

— Что что? — спросил я, выиграв немного времени.

— Ты сейчас выглядишь очень напряженным. Это было странно, что я сказала, что мы пойдем? Я имею в виду, теперь ты должен знать, что для меня практически невозможно отказаться от еды. Даже если я уже съела сегодня около пяти тысяч калорий. Я должна записаться на занятия по двойному грэпплингу, как только мои ребра заживут. Я сейчас вся шатаюсь.

— Думаю, ты сможешь справиться с шаткостью.

— Я приберегу это для старости. Я стану красивой и пухленькой , буду носить отвратительно яркие одежды и домашние тапочки, смотреть мыльные оперы целыми днями, есть обеды из морозилки, которые я купила на распродаже, и сокрушаться, что мои дети мало меня навещают.

— Это очень специфический образ , — сказала я ей, покачав головой.

— Я много думала об этом.

— Ты хочешь детей?

На это она сделала паузу, переводя дыхание.

— Думаю, я бы хотела одного или двух. Не больше. Это плохая идея — быть в меньшинстве от своих детей. Ты хочешь детей?

— Я не задумывался над этим , — признался я. Поскольку в моей жизни не было женщин, не было причин думать о вещах, которые приходят после того, как в твоей жизни появляется женщина. — Мне нравятся дети в моей большой семье. Они просто говорят все, что приходит им в голову. Это освежает. Я бы не возражал иметь одного. Хотя, э-э, подгузники…

— О, не беспокойся об этом. Ты убираешь птичье дерьмо, как чемпион , — сказала она мне, игриво потрепав меня по плечу. — Кстати, ты так и не ответил мне , — сказала она, проходя мимо меня в ванную комнату и запуская кран, пока она доставала бумажные полотенца, промокала их и прижимала к векам.

— На какой вопрос?

— Было ли странно, что я согласилась, что мы пойдем на ужин?

— Нет, ах, это то, что мы должны были сделать, верно? — спросил я. — Пары присоединяются к другим парам за ужином.

— Я, эм, на самом деле не знаю.

— Ты никогда не ужинала с другими парами? — спросил я, сбитый с толку. Не может быть, чтобы у нее раньше не было парней. Она даже упомянула о своем плохом вкусе в отношении мужчин.

— Я никогда раньше не ужинала с чьей-то семьей. У меня были серьезные отношения с некоторыми парнями. Но они никогда не были так серьезны