Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

их криками хрипел Корья, а сама она не могла отделаться от раздирающего ощущения внутри, которое всё затмевало, даже его смерть. Он истекал кровью и хрипел, а она только смотрела и не могла пошевелиться.

Степняк, вытерев кинжал о шкуру убитого княжича, подошёл к ней, сверкая тёмными глазами. Соловейка сжалась, снова стиснув колени, упёрлась плечом в неподъёмное бревно. Но он безжалостно развёл её ноги в стороны и точно так же, резко вогнал пальцы. Сквозь накрывающее одеялом отчаяние, Соловейка даже собственный крик не слышала, только чувствовала, как бандит елозил своими мерзкими отростками в ней, царапая ногтями. Казалось, она готова умереть от каждого его движения и касания к бёдрам.

Степняк вытащил пальцы, отëр их о её волосы на лобке и зло сплюнул в сторону.

– Ай, блудливая девка! Порченный товар этот шайтан, собака трусливая, подсунул.

Он пнул снег, окатив Соловейку холодными брызгами, и ушёл. А она так и осталась лежать с ощущениями чужих грязных пальцев снаружи и внутри, очень жалея, что от этого чувства нельзя умереть.

27

 Князь Остромысл так и не успел доехать до Кутумской земли, когда его нагнал едва живой вестник из теремных дружинников. Увидев князя, он на ходу с коня спрыгнул, но от усталости не удержался и повалился ему в ноги. Остромысл сразу же почувствовал хребтом беду. Схватил парня за плечо, но тот еще долго пытался отдышаться. И только потом, с большим трудом и через кашель сказал:

– Беда, княже. Беда в Ольхове! Степняки черной тучей налетели…

Остромысл до боли сжали зубы, каждое слово втягивая в себя, как воздух, который зубы леденит. Гонец, вскинув косматую голову, рассказал, как разбойники налетели на городище, пожгли избы, побили мужиков, угнали коней и девиц. Аяр день и ночь по лесу рыскал, пытался бандитов нагнать, двух коней загнал, будто у него их целый табун остался. Но никого так и не нашел, не отбил. А третьим днём слёг в горячке. Успел отправить гонца к отцу, а потом начал бредить в болезни.

– Теперь уж княжич поди и помер, – сердито закончил рассказ гонец. – Степняки наших девок по торгам рассовали. Народ шепоток пустил, что то, вроде как, Скорпуньское проклятие опустилось на Ольхов… Не ведаю, что сейчас там творится, но как я уезжал – Райнар с Ульвом кнутами мужиков с дальнего селища гоняли.

С каждым словом Остромысл становился всё чернее и чернее. Кустистые брови его сходились над переносицей, даже продольная от многих дум и многих годов морщина не могла их развести. Разве ж думал он, что такая беда может приключиться? Неужто и в самом деле боги на него гнев свой обрушили? Поведя плечами, он грозно огляделся, будто искал тех самых богов, но никого, кроме гонца, да изумлённых дружинников не было. А гонец всё смотрел на него, грызя губу и глаз не опуская. Во взгляде его плескалась какая-то затаённая злость.

– Вижу, ты еще какое слово за пазухой, как камень, держишь, – угрюмо сказал Остромысл, прямо смотря на гонца. – Говори, давай, что еще ко всему тому случилось?

Гонец нахмурился, в раздумье поскрёб пальцами бороду, а потом рубанул рукой, будто сам себе дал отмашку: «А и скажу!».

– Предательство в твоём дому, княже. Это сын твой второй Корьян тайной тропой провёл на наши дворы степняков! – горячо вскрикнул он, яростно сверкнув глазами. – Прямо к твоему порогу пролез, змей! Бесчинствовал и лютовал, будто и не рос там! И с ними же, разбойниками, ускакал восвояси! Еще и Соловейку из терема уволок. Аяр её искал-искал, да так поди и помер!

Остромысл задержал дыхание на вдохе, наполнив полную грудь ледяного воздуха. Будто кто двужильный обхватил его и не отпускал, чтобы князь и двинуться не смог. Это как это, Соловейку из терема?.. Он разом догадался: это от обиды за себя и за Журавельку Корьян такую подлость учинил! Отцов двор разграбил, отцову деву увёз. Уж не до первой ли полыньи, чтобы счет их мужской уравнять? Потому и Аяр её не нашел?.. Уж он-то наверняка всё перерыл.

Челюсть свело от ярости, князь до хруста в пальцах сжал кулаки, силясь не опустить их на гонца с дурными вестями. Не парня надо колошмать, а самого себя отходить от самого сердца. Как же ж он это не разгадал, не понял?! Его сын отплатил ему самым страшным предательством – поруганием родном земли, родного дома и его – его! – женщины! Проклятый, заносчивый сукин сын! На кого руку поднял!

Взбешенный князь тут же приказал свой дружине поворачивать назад. В Кутум он отправил двоих старших, личных дружинников с княжеским медальоном и всеми подарками, что вёз. Кутумские старики не должны прознать про такую беду. Пусть подождут, пролив на Остромысла свою великую мудрость и великую милость, пока он в родном дому всё сладит.

Чем ближе князь добирался до княжества, тем быстрее гнал лошадей, плечами рассекая ветер, как беду, которая на его двор свалилась. Злобный взгляд второго сына в его сознании перемежался образом перепуганного личика Соловейки, от которого холодный воздух по груди огнём прокатывался. Не мог же княжич её убить?.. Или этим грязнорожим степнякам отдал, чтобы продали? Гонец обронил страшную догадку, а князь с изумлением для себя понял, как ему страшно стало впервые за долгие-долгие годы. Он не боялся ни врагов, ни предателей, ни болезней, ни смерти. А за Соловейку боялся так, что внутри всё переворачивалось. Он мог бы прямо сейчас свернуть шеи ватаге степняков и Корьяну вместе с ними. Но вокруг были только свои люди и промёрзший зимний лес. У Остромысла перед глазами темнело, когда он представлял, как его нежная Соловейка обнаженной будет стоять на помосте, а толпа – на неё таращиться, улюлюкать, трогать… В том, что она уже может быть мертва, князь даже самому себе не мог признаться. Он должен её найти, догнать, схватить! И никто не сможет его остановить!

Остромысл гнал домой без сна и отдыха и остановился, только когда из-за леса на него выскочили вооруженные дружинники. Они готовы были даже ничего не спрося насадить их головы на пики, но узнали княжий окрик.

– Не казни, княже, не ждали тебя в такой скорости, – не особенно-то и извиняясь сказал Райнар, снова натягивая шапку и жестом отправляя остальных по местам.

Остромысл ему кивнул, не удивительно, что теперь все в пол оборота ходят, в два раза реже