Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Помощницу кухарки. Могу расспросить ее, но мы с ней редко пересекаемся. У нас разные задачи, расписание и обязанности, поэтому я ее почти не вижу.

– Но сегодня праздник, новый мост открыт для публики. У всех слуг будет несколько дополнительных часов свободного времени, верно? – спрашиваю я.

Люси кивает:

– Там будет много людей, но и правда так легче встретиться даже с теми, с кем я обычно не сталкиваюсь.

Я наклоняюсь к ней и, понизив голос, прошу:

– Спроси ее, где Пенни. Не говори, что это я спрашивала, не упоминай Эмили.

Я решаю воспользоваться прекрасной погодой и немного почитать в саду, в глубине души надеясь увидеть Рида.

Так продолжается уже какое-то время: когда он рядом, я взволнована до крайности, а когда его нет, умираю от желания его увидеть, и мои мысли в любом случае обращаются к нему, делая его отсутствие еще более волнующим, чем присутствие.

С каких пор я стала такой жалкой версией себя?

Вместо чтения я все перечитываю одни и те же строки, потому что не могу сосредоточиться ни на чем, кроме воспоминаний о прошлом вечере, обо мне и Риде там, в лабиринте.

Я помню, как мой разум продумывал десятки альтернативных версий.

И в каждой из этих альтернативных версий на нас с Ридом оставалось все меньше и меньше одежды.

Среди советов Гвенды было не влюбляться.

Я и не влюбилась.

По крайней мере, мне так кажется.

– Что ты читаешь?

Это голос Рида. Поднимаю голову, прикрывая глаза рукой от солнца, и вижу, что он выглядывает из окна своего кабинета, опираясь локтями о подоконник.

– «Пирата»[33], – отвечаю я, показывая обложку. – А ты что делаешь взаперти в такой прекрасный солнечный день? Можешь спуститься и составить мне компанию.

– Мог бы. Но вид отсюда лучше. – И, как будто мне нужно объяснение, переводит взгляд с моего лица на нижнюю часть моего тела.

В уединении сада я чувствую себя в безопасности, так что сделала то, что обычно делала в будущем, в Гайд-парке: сняла обувь, чулки и подобрала подол выше колен, чтобы впитать как можно больше витамина D.

– И как долго ты подглядываешь?

Хитрая улыбка Рида уже служит ответом:

– Достаточно, чтобы нарисовать твой портрет. Обычно ты и двух минут не можешь просидеть молча и неподвижно, так что я воспользовался случаем.

Я уже собираюсь спросить, зачем ему мой портрет, и тут замечаю пузатую фигуру, стучащую в окно гостиной, которое как раз выходит в сад.

Это дядя Элджернон, весь побагровевший, в ярости смотрит на меня.

Упс, возможно, я злоупотребила кажущейся уединенностью сада. Но я-то думала, он еще в постели.

Машу Риду рукой, чтобы он спрятался:

– Отойди от окна, пока дядя тебя не увидел.

Встаю со скамейки, на которой отдыхала, опускаю подол платья, снова надеваю туфли и направляюсь домой, где дядя продолжает бушевать.

Открываю стеклянную дверь и застываю на месте, когда дядя Элджернон хватает меня за руки и падает на колени.

Он весь посинел, глаза его распахнуты, а рот широко открыт – но никаких звуков не раздается.

– Дядя! Что такое? Что случилось? – спрашиваю я, пытаясь удержать его, но в итоге оказываюсь на полу рядом с ним.

Он ничего не говорит, только лихорадочно дышит, а по подбородку начинает стекать липкая слюна.

Что это, инфаркт? Анафилактический шок? Не представляю, что с ним.

– Рид! – кричу я так громко, что начинает жечь горло. – Рид! Позови Азмаля, дяде плохо!

На мои крики прибегает дворецкий, единственный слуга, не захотевший пойти с остальными на открытие моста, тетя Кальпурния в пеньюаре и Арчи, вернувшийся домой на рассвете после долгой пирушки с Беннетом и до сих пор не проснувшийся.

Тетя в панике бросается к Элджернону:

– Дорогой, что с тобой? Поговори со мной!

– Тетя, он не может, – объясняю я.

К счастью, стук в дверь сообщает о прибытии Азмаля, который сразу же берет дело в свои руки. Рид тоже с ним, но он осмотрительно держится в стороне.

– Конечности одеревенели, – отмечает Азмаль, пытаясь разогнуть руки дяди, которые теперь кажутся сделанными из камня. – И он не следит глазами за моим пальцем, – продолжает он, водя указательным пальцем перед его лицом. – Он не дышит, потому что у него мышечный паралич.

– Паралич? – не понимаю я. – От чего?

– Яд, – коротко поясняет Азмаль. – Симптомы очень похожи на отравление аконитом.

Он достает из чемоданчика пузырек и пипеткой вливает дяде под язык щедрую порцию густой темной жидкости. А потом машет нам:

– Вам лучше отойти.

Через несколько секунд дядю Элджернона сотрясают сильные рвотные потуги.

Тетя в ужасе прижимается к груди Арчи.

– От аконита не существует иного противоядия, можно лишь попытаться удалить весь яд до того, как он попадет в кровь и достигнет сердца и легких, – объясняет Азмаль, который теперь держит запястье дяди Элджернона, считая пульс. – Если позволите, я проведу ему промывание желудка и дам немного экстракта белладонны для дезинтоксикации.

– Но он был здесь, дома, в безопасности, и только недавно проснулся, как он мог отравиться? – спрашивает тетя.

Азмаль смотрит на стол позади нас.

– Вы завтракали, мистер Элджернон? – спрашивает он моего дядю.

Тот, все еще задыхаясь, просто кивает.

– Что-то он все-таки съел, – предполагает Азмаль.

– Но наша кухарка сама все готовит, – возражает тетя. – А слуги едят все то же, что и мы.

– Все-все? – с подозрением уточняет Рид. – Мистер Элджернон, вы не могли бы показать, что вы попробовали?

Дядя ничего не говорит, только протягивает пухлую руку к тому концу стола, на котором стоят сладости. Ну конечно, дядя сладкоежка, было бы странно, если бы он сразу же наелся салатов.

Я дохожу до стола и по очереди указываю на каждое блюдо.

– Это? – показываю на пончик. Нет. – Вот это? – Но нет, не пирожные с кремом. – Миндаль в карамели? – пробую снова, указывая на одно из его любимых блюд. Снова нет. И тут вижу, что на подставке, куда Люси положила фиолетовые конфеты, не хватает трех штук.

– Дядя, ты ел фиолетовые конфеты?

Он обессиленно кивает.

– Черт, – бормочу себе под нос я, но Рид, стоящий рядом, слышит.

– Что такое?

– Эти конфеты не с нашей кухни, – поясняю я, взяв один из круглых шариков сахарной пасты. – Это подарок.

Рид хмурится, помрачнев:

– Подарок?

– Для меня.

32

Пока дядя в своей комнате «избавляется» от яда при помощи Азмаля, тети Кальпурнии и Арчи, я остаюсь в саду с Ридом, который, судя по всему, в ярости.

Но ярость