Любовь по-немецки - Мара Дорст

ему власть надо мной. Я сделала из него моего короля, я целовала его руки и стояла перед ним на коленях. Но это не унижало меня. Напротив, я испытывала радость и счастье, находясь вот так рядом с ним, наконец имея возможность снова почувствовать тепло его сильных рук, биение его сердца.

– Почему ты улетела в Россию?

– Потому что моё сердце было разбито. Ты не приходил ко мне, ты заблокировал меня. А в последний вечер ты сказал: «Я не могу сказать тебе сегодня, что я люблю тебя».

– Я не говорил тебе, что я не люблю тебя. Но моё доверие подорвано твоими постоянными угрозами улететь в Россию. Я испытываю постоянный стресс.

– А разве я не испытываю стресс? – взорвалась я. – Я плакала всю дорогу домой! Я люблю тебя, и я очень страдаю от того, что ты не приходишь ко мне. Мне больно не слышать больше твоих слов о любви.

– Но я не могу говорить это каждый день.

– Но раньше ты говорил это каждый день.

Все это было чрезвычайно сложно, потому что мы не могли общаться с ним на равных. Проклятый электронный переводчик искажал часть слов, и смысл сказанного приходилось додумывать, и, к сожалению, не всегда верно. Как важно было сейчас для меня понять его слова досконально, но я не могла, не могла!

Он пробыл у нас совсем недолго: может быть, час или полтора, и этого было недостаточно для меня. Но что я могла поделать? Когда мы перешли в гостиную, мы снова целовались и обнимались, и он сжимал меня в объятиях так крепко, что мне казалось, что он сломает мне ребра, и я пищала, что очень смешило Карстена. Конечно же, несмотря на медицинский запрет, я все же попыталась предпринять попытку раскрутить его на секс. Я развязала шнурок его спортивных брюк и попыталась добраться до пениса. Это было нелегко, учитывая, что он не хотел помогать мне, а продолжал сидеть на софе в обычной позе, продолжая разговор с Йенсом. Я, наконец, смогла извлечь его член и прильнула к нему губами. Мой сладкий, любимый, мне так нравилось его ласкать. Я уже совершенно не обращала внимания на Йенса, воспринимая его присутствие как неизбежное зло, с которым приходится мириться. Однако, к моему разочарованию, Карстен оставался абсолютно безучастным к моим ласкам, и это ранило меня.

– Ты не хочешь меня? – спросила я через переводчика в телефоне. – Я больше не привлекаю тебя?

– Дело не в этом, просто я вообще не хочу секса. Может быть, из-за медикаментов, которые я принимаю, может быть, из-за стресса, – ответил Карстен.

Что ж, мне оставалось только принять его ответ и поверить в то, что это действительно так. Йенс подозвал его к компьютеру, что-то показывая на экране, и я обратила внимание, что Карстен тотчас же снова зашнуровал свою ширинку, чтобы я больше не могла добраться туда.

Это оставило неприятный осадок. Ещё хуже было то, что он так и не произнёс ни разу долгожданное «ишь либе дишь», хотя, прощаясь в прихожей, крепко и нежно обнял и поцеловал меня, и наши пальцы переплелись. Но я помнила ещё те дни, когда он также в прихожей перед уходом шептал слова любви и знаками, чтобы не услышал Йенс, показывал «я напишу тебе». И хотя сегодня я все же уговорила его разблокировать мой контакт в вотсапе, от нашей прежней нежной взаимной переписки остались лишь воспоминания. И при этом он удивляется, почему я не верю больше в его любовь и почему я улетела в Россию. Он что, действительно не понимает, что делает мне больно? Разница русского и немецкого менталитетов? Особенности его психики? Или все гораздо проще, и парень просто играет со мной в «ближе-дальше»? Это умеют все мужчины, независимо от их национальности. В конце концов, я сама позволила ему это – расслабилась и дала почувствовать, как сильно я его люблю. После этого они всегда начинают крутить носом. Как это знакомо! А я-то верила, что он не такой, как все…

Продолжение вечера оказалось ещё хуже. Йенс уже нагрузился тремя бутылками пива, и его потянуло на откровенность.

Он уже несколько дней с момента моего приезда пытался мне что-то рассказать о том, что они придумали вместе с Карстеном нечто очень хорошее для меня. Естественно, я ожидала очередной неприятности, потому что то, что в понимании Йенса было хорошим, обычно оказывалось каким-то непристойным предложением для меня. Я напрасно пытала его. Он ограничивался уклончивыми намёками и говорил, что лучше мне все объяснит Карстен, когда придёт к нам в среду. Но вот Карстен ушёл, так ничего не объяснив. А может быть, у него просто не хватило времени за выяснением наших взаимоотношений. Итак, Йенс решил мне преподнести мне все сам. Как я и предполагала, это было совершенно отвратительное, более того, оскорбительное предложение для меня. Но хуже всего то, что Карстен, по словам Йенса, не только поддержал его, но и собирался предложить мне это лично.

В моё отсутствие на мой адрес на сайт, через который мы познакомились с Рене, продолжали поступать многочисленные письма от мужчин, предлагавших свои кандидатуры в качестве моих любовников. Йенс восторженно сообщил, что он не успевал обрабатывать сообщения и за две недели я получила письма более чем от двух тысяч мужчин! Путём кропотливой работы он отсеял всех неподходящих кандидатов, слишком старых или некрасивых. Но самое главное (Йенс произносил это с лихорадочным блеском в глазах), на меня «клюнул» некий Мигель, то ли испанец, то ли португалец, который готов заплатить 2000 евро за выходные со мной. О Боже! Я надеялась, что мой муженёк оставил свои извращенные идеи найти мне нового любовника, но он пошёл ещё дальше, желая продавать меня за деньги! Более того, он не видел в этом ничего предосудительного! Он радостно пялился в моё лицо ожидая, что я тоже запрыгаю от восторга. Я пришла в ярость.

– Но Карстен тоже считает, что это очень хорошее предложение: мы сможем окупить деньги за ваши импульсивные полёты в Россию. За такие деньги надо работать целый месяц, а вы можете получить их всего за два дня.

Я ожидала всего от моего мужа-извращенца, но известие о том, что в этом участвует Карстен, просто убило меня. Вся радость от встречи испарилась, вытесненная болью. Теперь мои вопросы «любишь ли ты меня» и мои надежды были совершенно напрасны. Было ясно, что здесь нет любви и, наверное, как это ни печально, не было никогда. Я сидела опустошенная и оглушенная, не замечая, как курю одну сигарету за одной. С каждым днём я получала новую порцию предательства от моего возлюбленного, с каждым днём я училась примиряться с этим, наступая на горло моим надеждам, мечтам и отрывая частичку сердца от себя. Я делала уступки и шла на компромиссы, пытаясь понять и оправдать то, что понять и оправдать невозможно. Но сегодняшнее предложение переходило все границы. Передо моими глазами вставали строчки писем Карстена в Россию: «Мой кролик, не позволяй Йенсу прикасаться к тебе. Мне больно даже думать о том, что тебя коснется другой мужчина», «Ты моя, ты только моя женщина». Я вернулась, чтобы услышать и понять, что он не любит меня, что он предал меня, что он готов торговать мной… Что же мне делать теперь? Снова брать билет на самолёт, снова пытаться убежать от самой себя, от этой боли, которая железной рукой взяла меня за горло и душит. Слёзы, боль, разочарование, предательство. То, от чего я бежала из России, настигло меня и в Германии, только в другом образе и усиленное многократно.

– Я не хочу больше видеть его.

– Кого? – не понял Йенс.

– Карстена. Я больше не хочу его видеть.

До мужа постепенно стало доходить что их с Карстеном идея не только не вызвала моего восторга, но имеет совершенно противоположную реакцию. Тогда даже такому