Призрак дождя - Маргарита Дюжева

Снова молчание и недовольные, трусливые взгляды в толпе.

— Если я не получу ответ, то велю высечь каждого, кто сюда явился.

Раздался испуганный шепот, а кто-то из задних рядов не выдержал и бросился наутек. Легко быть смелым, если ты в толпе требуешь расправы над беззащитной девушкой, но, когда приходится держать ответ перед вооруженными людьми, уже не так весело.

Подгоняемый чужим шипением и тумаками, вперед вывалился Тито. Он и так был неказистым, а теперь и вовсе сжался, сгорбился, теребя в руках ту самую тряпку, которую сдернул с моей головы:

— Не серчайте, глава Холлс, — произнес он, заискивающе улыбаясь, — мы ведь как лучше хотели.

Террин сердито сдавил бока лошади и подъехал ближе, отчего старик совсем сник:

— Вы ж посмотрите, что творится, — беспомощно указал на небо, — спасу нет! Все лето не видели ни солнца, ни дождя…Поля засохли, урожай погиб…Рыба от берегов уходит. Нечего жрать ни скотине, ни людям. Мы ж так все сгинем…

— Вы забыли? Расслабились? Избаловались? — Холлс грубо перебил его невнятную речь, — Голодные годы случались не раз. И мы всегда с ними справлялись.

— Но такого никогда не было, — робко подала голос Мотя, решив поддержать своего жалкого мужа, — чтобы весной все зацвело, набрало силу, а потом сгинуло. Это неправильно. Так не должно быть.

— Не тебе судить, как должно быть, а как нет, — чопорно сказала Матушка Тэмми.

Она остановилась ближе всего ко мне и смотрела так, что хотелось спрятаться подальше.

— Но…

— Знай свое место, бездельница.

Молочница задохнулась от возмущения и пошла бордовыми пятнами.

— А вы ей рот не затыкайте! Правду она говорит. Боги осерчали, потому что вы не ту девку принесли в жертву! — прозвучало откуда-то из задних рядов. Голос был знакомым, но в голове так гремело, что я не смогла опознать кричавшего. — Во всем виноваты Вершители!

— Кто это сказал? — прогремел Холлс.

Опять наступила тишина. В этот раз в ней было меньше страха и больше нервного напряжения. Резкие, смелые слова подстегнули измученных жарой людей. Теперь они начинали злиться.

Кто-то из стражников с холодным металлическим лязгом обнажил меч.

— Мы страдаем из-за этой ошибки, — упрямо произнесла Мотя, — а вы не хотите нам помочь. Что сказать детям, когда зимой придет голод?

— Что ситуации бывают разные! — настоятельница тоже злилась. Ее привычно строгий пучок волос небрежно сполз на бок, но она этого даже не замечала. Привыкшая, что перед ней почтительно склоняли головы, она не могла принять неповиновения.

— Почему мы должны мучиться, в то время как эта, — юная цветочница указала на меня, — будет благоденствовать?

— Включите головы, безумцы, — Холлс был непреклонен, — Сейчас уже ничего не исправить. Новый урожай не взойдет, зерно не вызреет, деревья снова не зацветут. Если сейчас принести жертву, вы просто обречете себя еще на один голодный год, потому что некого будет положить зимой на этот алтарь.

— Да врет он все! Пытается свою ошибку за наш счет исправить!

Едва заметное движение бровью и двое стражников метнулись в толпу. Прорвавшись через ряды, они выволокли мужчину лет сорока пяти и начали его избивать.

Теперь напряжение чувствовалось еще сильнее.

— Мы заберем ее с собой, — сказал глава острова, — посадим в клетку и глаз не спустим. Да, этой зимой придется потуже затянуть пояса и просить помощи у Большой Земли, но зато в следующем году…

— Да сдохнем мы все к следующему году! — снова тот же голос, все сильнее раззадоривавший толпу. — потому что вы богов обманули. Они разозлились и требуют подношения, иначе не сносить нам всем головы. А вы мало того, что сами не могли девчонку найти, так еще и нам хотите помешать. Какие же вы после этого Вершители? Никчемные слабаки и трусы!

Снова стражники бросились вперед, но в этот раз люди встали у них на пути.

— Дело он говорит, — закатывая рукава, вперед шагнул кузнец, — Боги порядок любят, а вы этот порядок нарушили. Придется нам самим это исправлять.

— Да что вы можете, олухи бездарные! — Холлс замахнулся.

А кузнец как схватил под уздцы своими натруженными здоровенными ручищами, как дернул, так и свалил на землю и коня, и хозяина.

— Это наша добыча! Мы ее не отдадим! — крик слился с раскатом грома, — Долой Вершителей!

После этих слов, взвинченная до предела толпа хлынула вперед.

Глава 14.5

Вокруг творился ад. Бойня.

У Вершителей было оружие, у толпы – ярость и численный перевес. На месте одного поверженного тут же появлялось пятеро обезумевших. Они ломились вперед, как стадо, не замечая потерь, не чувствуя ни сожаления, ни боли. Рвали в клочья своих противников и радостно вопили каждый раз, когда на одного Вершителя становилось меньше.

Первым полег глав Холлс. Мрачный, всегда серьезный, держащий в железном кулаке Брейви-Бэй…он не смог встать, после падения с лошади. Его попросту затоптали, не позволив подняться. Один за другим погибали стражники.

Дольше всех продержалась Матушка Тэмми. Она уже давно была не верхом – ее лошадь с перерезанным горлом валялась возле алтаря. Темные волосы растрепались по плечам, одежда была порвана, по правом виске сочилась рваная рана.

Настоятельница не была воином, она лишь умела отвешивать смачные тумаки своим воспитанникам и наказывать за малейшие проступки. И сейчас, сжимая обеими руками меч, окропленный кровью жителей, и неуклюже бросаясь то в одну сторону, то в другую, она выглядела жалкой.

Толпа окружила ее плотным кольцом и сопровождала каждый неловкий выпад громким смехом. Настало время злого кровожадного веселья, на время которого про меня все забыли. Я же пыталась незаметно ослабить веревки, удерживающие меня на алтаре.

— Боги покарают вас! — кричала измученная Тэмми, — всех вас! Безумцы! Только Вершители знали, что надо делать! Только у нас были тайные знания! Остров обречен!

— Это с вами он был обречен! — с пеной у рта возражала старая Мотя, потрясая отобранной у кого-то плетью, — растеряли вы все свои знания, дорогуша. Ничего не делали, только морды разожрали, набивая карманы за наш счет!

От столь небрежного обращения Матушка Тэмми зарычала и бросилась вперед, занеся меч для удара, словно это была простая палка, но добраться до молочницы ей не удалось. На траве, пропитанной лошадиной кровью,