Мисс Эндерсон и её странности - Анастасия Зарецкая

Зато строчки, написанные ровным, аккуратным подчерком, порадовали Бернис куда меньше.

Поскольку у Бернис не было ни единого оправдания, которое позволило бы ей бросить это письмо в ящик стола и забыть о нём, как о бестолковом сне.

Однако прислушаться к этому письму — значит, выполнить поручение Кея. А он в этот раз просил о довольно серьёзной вещи.

Кей писал, ей нужно уезжать — прямо сейчас.

Поскольку Бернис грозит опасность, которой она, несмотря на все свои многочисленные таланты, не сможет противостоять.

Ну вот наконец-то и определилась роль, которую Алеста должна сыграть в этой истории. И даже, несмотря на то что роль ей досталась пренеприятная, на душе стало на удивление легко — всё-таки бывают в жизни периоды, когда хочется ясности и определенности. И не хочется вдаваться в её смысл.

Для Кейдена Алеста была не то помощницей, не то подозреваемой.

Теперь же она стала наконец кем-то одним.

Обвиняемой.

Причём обвинения Алеста заслужила от самой себя.

Иначе не могло и быть. Кто ещё мог загубить юношу, если не она?

Дело обстояло так: Алеста возвращалась из Лавки странностей в гордом одиночестве — это был один из тех редких дней, когда за ней не следовал Принц Подземельных, неизвестно где прогулявший целую ночь. Алеста не ожидала подвоха. Она придерживалась привычной дороги до тех самых пор, пока не почувствовала внимательный взгляд, направленный в спину. Взгляд этот не сулил ей ничего хорошего.

Алеста обернулась, чтобы опровергнуть собственные подозрения. Она ни капли не сомневалась, что их придётся опровергать. Однако же, обернувшись, она заметила заклинание, летящее прямиком в её сторону. Почуяла его, подсвеченное магией; и эта же магия решила, что Алеста не должна подвергать себя опасности. Она воспротивилась. Проявив своеволие, она ударила по этому заклинанию, отправила его восвояси. И Алеста поспешила скрыться, чтобы заклинание не повторилось и её собственной магии не пришлось обороняться вновь.

Алесту не слишком-то интересовало, что предшествовало нападению и что произошло после него.

Пожалуй, это безразличие ко всему, что происходит вокруг, и было той чертой личности, которая разрушила её жизнь…

И всё-таки прежде, чем признаться в грехах настоящего, Алеста решила заговорить о прошлом. Отчего-то ей казалось: это так важно, объяснить, как же именно такой стала. И сделать это прямо сейчас, ведь кто знает, выпадет ли такая возможность в дальнейшем?

Главное, не смотреть Кею в глаза. Слишком велика вероятность, что вместо любви Алеста разглядит в них жалость. Это будет значить, что они вернулись к самому началу, поскольку жалость относится к набору основных чувств, тех, которые мы способны испытывать по поводу и без.

Если Кей испытает к ней жалость, впору будет протянуть ему руку и произнести: «Моё имя — Алеста Эндерсон». И бросить на него взгляд чужого человека. Того, кто не кормил Кея завтраком, не приземлялся ему на руки, не знакомился с его родителями.

Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть.

Прядь волос с левой стороны его головы перекинута направо, создавая в идеальной прическе диссонанс. На щеке, рядом со скулой, жёлтое пятнышко смолы — не зря карабкался через кусты. Глаза задумчивые. Но напрочь лишены любопытства. Значит, он тоже из тех, кто предпочитает не знать.

— Дело обстояло так, — начала Алеста тихим и размеренным голосом. Повернула голову к стене — так, чтобы не смотреть вообще ни на кого. От резкого движения всколыхнулись рыжие волосы, на мгновение зажглись нетерпеливым огнём. — Мы вместе с матерью поехали в Леберлинг. Это была наша первая и последняя поездка сюда.

— Вашей матери не нравится Леберлинг? — уточнил Воган Спрейк.

— Именно. Хотя так было не всегда. В юности Леберлинг был городом её мечты. Моя прабабушка, Бейла Дэвис, владела магией. Бабушке дара не досталось, а вот мама всё-таки смогла его заполучить. Моя прабабушка зародила в её голове эту мечту — отучиться в Леберлинге. И мама за ней последовала.

— Она училась в Университете магической механики, — понял Воган Спрейк.

— Совершенно точно. Однако закончить его так и не смогла. Спустя полтора года у матери родилась я. Тогда-то всё и пошло не по плану. Дело в том, что мама точно знала: у неё нас родилось две. Я — и моя сестра. Но родильный дом вместе с мамой покидала только я.

Алеста едва не сдержала искушение посмотреть на Кея вновь. А ведь на его лице наверняка отпечаталось теперь понимание. Именно её ты видел во мне, ведь так? Именно она значила для тебя многое, хотя и не смогла этого оправдать, а тут на пути по случайному стечению обстоятельств оказалась я?

— Во время той первой и последней поездке в Леберлинг — мне было лет семь, что ли? Мама разглядела сестру в толпе. Точнее, ей показалось, что это именно сестра — виноваты рыжие волосы. Мама мгновенно забыла о том, что приехала в Леберлинг вместо со мной. Она посмотрела на меня… знаете, так, будто я была не больше, чем назойливая тень. И побежала вслед за тем воображаемым отголоском, что маме удалось разглядеть.

— Мама говорила вам, что стало с вашей сестрой? — уточнил Воган Спрейк.

— Она говорила, что её украли, — Алеста дернула плечом. — Увели сразу же после рождения. Хотя правильнее будет сказать, унесли… И вот, во время той поездки, мама чуть не лишилась ещё и меня. Я мгновенно потерялась в толпе. Едва не попала под трамвай и силой вырывалась из рук мужчины, что проявил ко мне чрезвычайный интерес. На ночь меня приютила одна женщина… Я не помню, где именно было это место. Но это точно была швейная мастерская — повсюду лежали мотки с тканью и шерсть, свернутая в клубки. Эта женщина работала там той ночью, а я сидела и наблюдала за ней. А утром сбежала, солгав, что я вспомнила, где следует искать маму.

— Когда же вас нашли? — спросил Воган Спрейк.

— Этим же вечером, — ответила Алеста. — Спустя сутки самостоятельной жизни. Я вернулась к той остановке, на которой мы с мамой вышли, когда только вернулись в Леберлинг. Её оказалось несложно найти: там располагается нечто вроде стоянки трамваев, пойдёшь за одним — и обязательно на неё набредёшь.

Воган Спрейк кивнул:

— Депо. Там один наш общий знакомый живёт поблизости. Молчаливый молодой человек. — Он бросил взгляд на Кея.