Измена. Верну тебя, жена - Ира Орлова

— Но я верю. Я очень верю, что когда-то честность и доброта всё же должны победить. Что эти «ушлые» рано или поздно захлебнутся в своей грязи. А ты, девочка моя, ты не лохушка. Ты – порядочный, честный человек, и ты пострадала от подлецов. И не смей себя винить. Никогда.

Её слова, такие простые и такие мудрые, вдруг успокаивают меня. Я смотрю на свою свекровь, и в её глазах вижу не просто поддержку, а глубокое понимание. Она права.

Но мысли об Артёме не отпускают. Где он?

Глава 48

Я провожу весь день с Максиком. Мы гуляем, играем в настольные игры, он рассказывает мне про школу и про то, как бабушка варила невкусный суп. А еще про то, как сильно он скучал.

К вечеру Елена Павловна собирает вещи. Уезжает к себе, уставшая и всё ещё тревожная. Мы тепло прощаемся у порога. Я обнимаю её к, чувствуя её поддержку, и шепчу искреннее «спасибо». Она в ответ гладит меня по голове.

— Береги себя, Аня, – шепчет она проникновенно. – А с Артёмом… поговорите. Обязательно. Он очень тебя любит.

Ее слова задевают меня. Она, конечно, как мать, хочет воссоединения нашей семьи, стремится к идиллии, которая, возможно, давно треснула. Но вряд ли она понимает, что это сложно сделать, что не всё так просто, как кажется со стороны. Что когда любят по-настоящему, не хотят других… Или это просто мои иллюзии?

Весь день мне не дают покоя звонки. Подруги, знакомые, даже те, с кем давно не общалась. Телефон разрывается от сообщений и входящих вызовов. Все говорят одно и то же:

"Мы так переживали!" — и потом наступает неловкая, затянувшаяся пауза.

Я чувствую их невысказанные вопросы, их желание узнать подробности, смаковать скандал. Я говорю всем, что всё хорошо, что это была ошибка, недоразумение, что теперь всё позади. Мой голос звучит неестественно бодро, и я ненавижу себя за эту ложь, за эту маску.

Каждое такое «всё хорошо» отнимает у меня часть сил, высасывает энергию, оставляя лишь опустошение. Я чувствую себя выжатым лимоном, но продолжаю улыбаться в трубку, отвечать общими фразами, лишь бы не выдать своей внутренней боли, своих сомнений, своей унизительной правды.

Мама звонит трижды, её голос срывается от слёз.

— Доченька, я так боялась! Слава богу, ты дома!

— Мам, всё нормально, — повторяю я, как мантру.

Я не хочу никого волновать, не хочу рассказывать, как страшно было, как до сих пор страшно от неизвестности.

Когда солнце опускается за горизонт, я чувствую нарастающее напряжение, оно пульсирует где-то под рёбрами.

Готовлю лёгкий ужин, стараюсь отвлечься, сосредоточиться на рутине. Максик помогает мне, шутит, его звонкий смех ненадолго отгоняет мои тревоги, но внутри меня всё равно ворочается тяжёлое, липкое предчувствие.

Мы едим, и я механически улыбаюсь сыну, стараясь выглядеть беззаботной, словно ничего не произошло. Но мой взгляд то и дело скользит к окну, выискивая знакомые фары.

Позже я сижу за столом одна, Макс уже в своей комнате, увлечённый планшетом. Тишина вокруг оглушает. Я смотрю в чашку с остывшим чаем, когда свет фар прорезает сумрак двора, рисуя на стене мимолётные, искажённые тени. Машина Артёма.

Она паркуется у самых ворот. Моё сердце замирает, сначала от невероятного облегчения, которое затапливает меня с головой, а потом… от чего-то другого. От холодной тревоги и ещё не до конца осознанной, но уже пульсирующей обиды.

Я вижу, как Артём выходит из машины. Его фигура, высокая и знакомая, медленно движется к дому, и я не могу отвести взгляд, словно прикованная.

Дверь открывается, и вот он — стоит на пороге кухни. Щетина, тёмные круги под глазами, пиджак мятый, будто он не спал и не переодевался днями.

Он выглядит измученным, измотанным до предела. Но в его взгляде читается искренняя, неприкрытая радость, что я дома, что я стою перед ним.

— Аня… – его голос хриплый, надломленный усталостью, но тёплый, проникает в самую душу. – Как же я рад, что ты дома.

Я хочу броситься к нему, обнять крепко-крепко, почувствовать его тепло, раствориться в его тепле. Но обида, как холодный ком, как невидимая стена, держит меня на месте.

Где он был? Почему не встретил меня у ворот СИЗО, когда я вышла?

Образ Кати, её ядовитая, торжествующая улыбка, снова всплывает в голове, и я ненавижу себя за эти мысли, но они, как грязные черви, заползают в каждый уголок моего сознания.

— Где ты был, Артём? — спрашиваю я холодно. — Что происходит? Почему тебя не было, когда я вышла?

Он тяжело вздыхает, словно на его плечи обрушился неподъёмный груз всего мира. Проводит рукой по лицу, пытаясь стереть усталость, но это бесполезно.

Я вижу, как его плечи опускаются, будто под тяжестью невысказанного. Он садится напротив, смотрит мне прямо в глаза, и в его взгляде — боль, острая, нестерпимая, смешанная с решимостью и отчаянием.

— Нам нужно серьёзно поговорить, Аня, — говорит он, и его голос звучит так, будто он собирается сказать что-то, что разобьёт мне сердце вдребезги. Он делает ещё один глубокий вдох, собираясь с силами, и выпаливает, глядя мне прямо в глаза, без утайки: — Это из-за меня ты чуть не оказалась в тюрьме...

Глава 49

Я смотрю на него, не веря услышанному. В голове гул, будто после взрыва. Он виноват?..

Артем избегает моего взгляда, и это красноречивее любых слов.

— Что ты имеешь в виду? — наконец выдавливаю я, голос хриплый, чужой, словно принадлежащий кому-то другому. — Объясни.

Он проводит рукой по щетине, будто пытается собраться с силами, стереть с лица последние следы слабости, и начинает говорить, медленно, словно каждое слово вырывается с трудом.

— Воронцов — мразь, Аня. Чистое зло. Он годами проворачивал такие схемы, о которых даже не догадывается большинство людей. Он виртуоз в этом. Находил перспективные проекты, как твой, которые только начинали набирать обороты. Подделывал документы с такой точностью, что их не отличить от настоящих. Выводил деньги через запутанные сети офшоров, через подставные фирмы, которые существовали только на бумаге. У него целая сеть — юристы, финансисты, грязные связи, всё отлажено, как часы. Ни единого сбоя.

В изумлении слушаю его.

— Твой бренд, «Gromova Shine», – продолжает Артем. – Был для него лакомым куском. Ты создала нечто уникальное, понятное и востребованное. Он