Измена. Верну тебя, жена - Ира Орлова

ней как к женщине, не с похотью, а с этим зудом внутри — закрыть старую, гниющую рану, которая открылась, когда я её снова увидел. Разобраться в себе. Я пришёл к тебе, к своей жене. К человеку, с которым у меня не было секретов, с которым я прожил многие годы, кого считал своим тылом, своей крепостью. Я тогда всё тебе выложил. Что она появилась, что у меня внутри что-то дёрнуло, что я не понимаю, что это и откуда. Я не стал юлить. Я хотел, чтобы ты знала. Чтобы мы вместе это переварили, чтобы ты помогла мне разобраться в себе. Я верил, что ты поймёшь…

Артем на секунду замолкает, а я только сейчас понимаю, что все это время задерживала дыхание. Внимательно слушая его.

— А ты… ты не оценила, — он невесело хмыкает. — Не вслушалась. Ты просто выгнала меня. Отрезала, как чужого.

Его голос становится жёстче, в нём проскальзывает горечь.

— И я остался один. С этим комом в горле, с этой путаницей в голове. Я не оправдываю себя. Просто объясняю. Я был тогда на дне, но не из-за Кати. А из-за твоей реакции. Потому что ты была моим человеком, а тут вдруг будто дверью по лицу приложила. Это было невыносимо. И вот в этот момент, когда я был в глухой тишине, не зная, куда идти и что делать, Катя снова всплыла. Она откровенно предлагала себя мне, думая, что я куплюсь. И тогда у меня открылись глаза, Аня. Я увидел её настоящую. Продажную. Циничную. Пустую. И тогда я понял, как же сильно я ошибся. Понял, что всю эту грязь, всю эту фальшь я сравнивал с тобой. С тобой, которая любила меня, не потому что выгодно. Не за амбиции, не за успех. А просто так. За то, что я есть. А я, дурак, всё это чуть не угробил.

Он умолк, глубоко вздохнул, а затем продолжил свой монолог.

— Именно тогда я в ней окончательно разочаровался. Всё стало на свои места. Ни любви там не было, ни чувств — одна алчность и желание что-то себе урвать. Дешёвка. Только красиво упакованная. А ты… ты — совсем другое. Единственная. Настоящая. Только я уже всё похерил к тому моменту. А потом ты оказалась в СИЗО.

Его голос надломился, и я увидела, как он с трудом сглатывает.

— И всё внутри оборвалось. Будто землю из-под ног выдернули. Стало ясно: всё, игры закончились. Все эти старые обиды, амбиции, желание что-то кому-то доказать – всё это рухнуло. Осталось только одно: я должен тебя вытащить. Любой ценой. Без вариантов.

Я смотрю на него, и в моих глазах, кажется, читается всё – и боль, и недоверие, и крошечная, едва заметная искорка надежды.

— Ты ведь помнишь, я говорил, что не спал с ней? Так и было. После того разговора с тобой, после её цирка — я не мог. Просто физически. Она стала мне противна. Как будто маска с неё слетела, и я увидел всё, что раньше не хотел замечать: холод, расчет, дешевый спектакль. И вот в тот момент я понял, насколько сильно я тебя люблю. Какую глупость я чуть не совершил, позволив этой старой истории снова залезть в мою жизнь. Я знаю, это не оправдание. Я виноват. Повёлся. Дал слабину. Пустил грязь туда, где должна быть чистота. Но я надеюсь, что ты сможешь понять. Сможешь простить… эту мою слабость, которая обернулась для нас такой трагедией.

Я молчу, слёзы текут, обжигая щёки, оставляя на коже солёные, горячие дорожки. Его слова, как зеркало, в котором я вижу не только его вину, но и свою собственную. Я выгнала его. Не дала шанса объяснить, не поверила в его честность, когда он пришёл ко мне с открытой душой, с этой… жгучей, болезненной правдой.

Неужели я подтолкнула его к краю, к этой пропасти, откуда он так отчаянно пытался выбраться? Но его флирт, его встречи с ней, её духи на его рубашке? Артем не спал с ней, но дал ей место в своей душе, в своих мыслях, в наших отношениях. Это было предательство другого рода, не менее разрушительное.

— Ты… ты решился на честность и это заслуживает уважения, – заставляю себя говорить, но каждое слово даётся с трудом. – Но именно ты позволил этой Кате, играть тобой, думать, что она может вернуться в твою жизнь. Ты изменял мне не телом, нет, я это теперь понимаю… но ты изменял мне мыслями, сердцем. Ты впустил её туда, где должна была быть только я, только наша семья.

Я поднимаю взгляд и смотрю ему в глаза.

— И где гарантия, что спустя время, когда ты снова почувствуешь себя уязвимым, или просто уставшим, на горизонте не появится очередная твоя бывшая? Или просто яркая, ухоженная женщина, которая зацепит тебя своей лёгкостью, своим "пониманием"? Где гарантия, что ты снова не захочешь ее? Я боюсь, Артём. Боюсь, что эта боль будет повторяться снова и снова.

Он слушает меня, его лицо становится болезненно-бледным. Артем опускает взгляд, а затем медленно поднимает его, и в его глазах я вижу не просто вину, а глубокое, мучительное понимание.

— Я знаю, Аня, — голос у него хриплый, как будто в горле пересохло. — Я знаю, как это звучит. И я не буду тебе обещать сказок. В жизни вообще никаких гарантий нет, кроме одной, что все в могилу попадём. Но я могу дать тебе своё слово. Не красивое, не ради прощения. Слово мужика, который только что прошёл сквозь ад и выжил, потому что у него осталась одна цель — вернуть свою семью.

Артем наклоняется ближе.

— Вся эта ситуация, Ань… Она просто вывернула меня наизнанку. Показывала мне, кто я на самом деле. И то, что я увидел… От этого мне самому стало противно. Я увидел в себе слабака, который притащил в наш дом прошлое, который чуть не разрушил всё, что у него было. Из-за обиды, которую надо было похоронить ещё много лет назад. Из-за гордыни. Из-за того, что не смог вовремя послать всё к чёрту.

Он берет мои руки в свои.

— И когда ты оказалась там… в этой чёртовой клетке… всё стало предельно ясно. Ни работа, ни статус, ни эти дешёвые игры с бывшими — ничего из этого не стоит тебя. Не стоит Макса. Не стоит того,