Измена. Верну тебя, жена - Ира Орлова

Сын болтает про новый финт, который разучил. Я улыбаюсь, киваю, но мысли где-то далеко. Артём заходит следом, и это неожиданно. Обычно он оставляет Макса у двери и уезжает, не переступая порог. Сейчас же бывший стоит, поджав губы и сверлит меня крайне недовольным взглядом.

Он подходит к телевизору и без слов выключает его. Экран гаснет, отражая мои бледные, измученные глаза. Я открываю рот, чтобы возмутиться, но он меня опережает.

— Аня, — произносит Артем твердо, тоном не терпящим возражений, — мы едем кое-куда. У тебя час на сборы. Я пока отвезу Макса к своим и буду ждать тебя в машине.

Он не ждёт ответа, просто разворачивается и выходит. Дверь щёлкает, и я остаюсь в тишине, с пультом в руке, глядя на чёрный экран. Внутри вспыхивает раздражение.

"Да что он себе позволяет? Я никуда с ним не поеду!" — мысленно возмущаюсь я, хватая пульт, чтобы включить новую серию, досмотреть эту сагу о чужих страданиях.

Пять минут. Пять минут я сижу, упрямо глядя на экран, но слова героев проходят мимо. Что-то в голосе Артёма, в его взгляде цепляет меня. Это не его привычное молчание, не его осторожное уважение к моим границам. Это что-то новое. И это будит во мне искру, которую я давно не чувствовала.

Я соскакиваю с дивана и, сама не своя, почти лечу в свою комнату, сбрасывая плед на пол. Мне жизненно необходимо привести себя в порядок. Срочно. Запрыгиваю в душ. Горячая вода уносит с собой часть моей усталости, моей тягучей меланхолии.

Затем укладка. Руки, так давно не державшее фен, слегка трясутся, но я методично, почти механически, укладываю волосы, стараясь вернуть им тот самый, живой блеск, который, казалось, я потеряла навсегда. Макияж. Тональный крем виртуозно скрывает синяки под глазами, румяна возвращают лицу здоровый цвет, а тушь распахивает взгляд, делая его ярче.

В шкафу нахожу синее платье, с небольшим вырезом, которое всегда нравилось Артёму. Оно струится по телу, подчёркивая фигуру, хоть и слишком похудевшую. И, конечно, туфли на каблуках. Высокие, тонкие, те самые, что всегда дарили мне ощущение уверенности.

Пока я натягиваю платье, пока застёгиваю браслет на запястье, я чувствую, как душа начинает петь. Это не прежний стон, а тихая, несмелая, но такая желанная песня. Во мне просыпается забытое чувство предвкушения, лёгкого волнения. Что это? Остатки гордости, желающие показать ему, "что он теряет"? Возможно. Или предчувствие чего-то нового, что вырвет меня из этого болота апатии? Скорее всего, и то, и другое.

Я выхожу к машине, где Артём ждёт, опершись на капот. Его взгляд скользит по мне, и в нём мелькает что-то тёплое, почти забытое. Он открывает дверь, не говоря ни слова, и я сажусь. Машина трогается, и я не спрашиваю, куда мы едем. Впервые за долгое время я не хочу знать. Я просто хочу насладиться этим вечером.

Глава 54

Машина трогается плавно, бесшумно выезжая со двора. Я сижу на пассажирском сиденье, пристёгнутая ремнём, и чувствую, как напряжение медленно отступает, сменяясь лёгким, почти детским предвкушением. Артём сосредоточенно смотрит на дорогу, его профиль освещён неярким светом приборной панели. Мы едем в тишине, но эта тишина не давит, не мучает, как прежде. Она наполнена каким-то новым, пока ещё хрупким смыслом.

— Как твои ароматы? – вдруг нарушает молчание Артём. — Что-то новое придумала?

Его вопрос задевает больное. Отворачиваюсь к окну, где городские огни сливаются в размытую полосу.

— Нет, — отвечаю тихо, почти шёпотом. — Вдохновения нет. Всё на паузе… пока.

Я жду, что он скажет что-то — подбодрит, спросит, почему, или начнёт убеждать, что я вернусь к работе. Но он молчит. Просто кивает, едва заметно, и продолжает вести машину.

Его молчание не осуждающее, но оно ранит. Как будто он знает, что я сломалась, но не хочет это обсуждать. И я не знаю, злит меня это или успокаивает. Мы снова молчим, и я тону в своих мыслях.

Машина сворачивает с оживлённой трассы, и через несколько минут мы подъезжаем к стеклянному зданию, утопающему в зелени. Оранжерея.

Хмурюсь, не понимая зачем мы здесь, но сердце начинает биться быстрее. Артём паркуется, выходит и открывает мою дверь.

Я ступаю на гравий, каблуки слегка проваливаются, и он подхватывает меня под локоть. Так осторожно и трепетно, что это прикосновение будит во мне тепло, которое я пытаюсь игнорировать.

Мы входим внутрь и тёплый, влажный воздух обволакивает меня, проникая в лёгкие, наполненный пьянящими, терпкими запахами тропических цветов и влажной земли.

Вокруг целое буйство красок. Орхидеи всех немыслимых оттенков, царственные лилии, какие-то фантастические, экзотические растения, названий которых я не знаю и никогда прежде не видела.

А над всем этим великолепием — бабочки. Их здесь сотни! Огромные, с крыльями, будто расписанными рукой гениального художника: изумрудные, сапфировые, алые, с переливами золота и серебра, с бархатными узорами и невесомой пыльцой.

Они парят в воздухе, лёгкие, как самые заветные мечты, кружатся в безмолвном, грациозном танце. Одна из них, с крыльями цвета морской волны, медленно, почти осторожно садится мне на вытянутую руку, её крылья дрожат, словно живая драгоценность.

Я невольно улыбаюсь, и эта улыбка расцветает на моих губах сама собой, без всякого усилия. Дыхание перехватывает от этой неземной красоты, от сочности красок, от ощущения, что я оказалась внутри ожившей сказки.

Ещё одна бабочка, ярко-красная, мягко опускается мне на волосы, словно невесомый, живой венок. Я поднимаю взгляд, и только сейчас замечаю посреди оранжереи, среди всей этой буйной жизни, элегантно накрытый стол на двоих. Белоснежная скатерть, хрустальные бокалы, деликатно мерцающие свечи, тарелки, где уже ждёт ужин, и бутылка шампанского в ведёрке со льдом.

Всё это не случайно. Это не спонтанное решение. Он готовился. Заранее. И всё это — для меня.

Осознание этого факта пронзает меня насквозь, смешивая тоску, надежду и нежность в один сложный, но прекрасный букет чувств.

— Поужинаешь со мной? — тихо спрашивает он.

Я лишь киваю, не в силах произнести ни слова, и мы подходим к столу, окутанному мягким светом свечей. Артём отодвигает для меня стул с такой заботой, словно я из хрусталя, и я осторожно опускаюсь на него, всё ещё ощущая лёгкое, волшебное порхание бабочек на своей коже, их невесомые лапки. Он садится напротив.

Но Артем не торопится говорить. Вместо этого он молча разливает шампанское в бокалы, и я беру свой,