Дочери судьбы - Тара Хайланд

– Я не рассказывал тебе, что сделал Коул Гринвей?

Розалинда слабо улыбнулась. Он никогда не сидел молча.

– Нет, – сказала она. – Кажется, не рассказывал.

Без дальнейшей просьбы он начал жаловаться на начальника отдела стратегического планирования «Мелвилла» – какое-то незначительное упущение, которое Розалинда толком не поняла. Она знала, что на самом деле его гложет. Уильям был непостоянен в привязанностях. Коул стал его новым ближайшим советником, а Пирсу хотелось оставить эту роль за собой. Он ненавидел, когда кто-нибудь вставал между ним и братом.

Когда он пустился в дебри объяснения о примененной защите от захвата компании, Розалинда поняла, что ее это больше не волнует. Компания, которую она так любила, теперь казалась неважной. Все эти годы, проведенные в погоне за деньгами, были бессмысленными перед лицом смерти. Это было прозрение, пришедшее за долгие дни, проведенные в постели. Сейчас важным стало только упокоиться с миром.

В последнее время она много думала о последствиях своих поступков, например, об изменениях в завещании. Она знала, как сильно они ранят Уильяма, и не хотела, чтобы ему досталось от нее такое наследство. Тем более что причины, побудившие ее изменить документ, казавшиеся серьезными пять лет назад, теперь не стоили выеденного яйца. Она также засомневалась в правильности решения дать Эмбер долю в компании, даже если она будет храниться по доверенности до ее совершеннолетия.

Но решение по завещанию было не самым значительным моментом. Ее мучило кое-что еще. То, в чем она должна была признаться Уильяму давным-давно. О том, что случилось за все эти годы с Кейти О’Дуайер.

Розалинда планировала затронуть эту тему в беседе с Пирсом сегодня. Она понимала, что ему не понравится то, что она должна рассказать. Пять лет назад она поклялась ему, что никогда ни словом не обмолвится о том, что они сделали, потому что это испортит его отношения с Уильямом. Но сейчас ей хотелось забрать обещание назад. Она не хотела умирать с нечистой совестью. Ей нужно было покаяться старшему сыну.

Глядя на Пирса, который самозабвенно болтал, не закрывая рта, она поняла, что устала и сегодня ничего ему не скажет. Но нужно это сделать как можно скорее. Пока не поздно.

Глава двадцать восьмая

Билли Райнер всегда считал, что лучшее снотворное – секс. Что-то, наверное, было в хорошем активном сексе перед сном, отчего он засыпал, как младенец. Какая-то своя химия. При выбросе семени в мозгах высвобождается гормон, который гасит тебя, как свет. Где-то он это вычитал, хотя вряд ли, он ведь почти ничего не читает. А если подумать, то, скорее всего, слышал об этом по телевизору, на ток-шоу Рики Лейк[38].

«Ага, – задумчиво кивнул он. – Вот это похоже на правду».

Он последний раз затянулся – курение после секса вошло в привычку, которую он не нарушал, – потом кинул окурок в ближайшую пивную банку и устроился на диване-кровати. Тонкие одеяла не знали стиральной машины с тех пор, как он сюда переехал, и пропитались сладковато-затхлым запахом спермы. Боже, как он мечтал вырваться из этой помойки. Как только на следующей неделе придут деньги, они с Джеком переедут куда-нибудь получше. И все благодаря Эмбер Мелвилл.

Встреча с Эмбер была счастливым случаем. Он сразу понял, что напал на золотую жилу. Юная, наивная и богатая до неприличия – просто манна небесная. Они с ней неплохо повеселились между делом. Однажды они уговорили ее прийти в школьной форме. Черт, это видео принесет им целое состояние. Ее ангельские светлые волосы, заплетенные в косички, девчоночьи груди, торчащие сквозь обтягивающую рубашку, спортивная юбка, под которой ничего нет… Билли чувствовал, что возбуждается от одной только мысли о ней. Он скользнул рукой по шортам к полутвердой плоти, все еще влажной после недавнего секса. Взглянув на спящую рядом с ним девушку, чье имя выпало из памяти, он подумал: сейчас бы минет… Может, согласится?

Билли уже собирался разбудить девчонку, но вдруг услышал, как по подъездной дорожке приближается машина. Он поднял голову и увидел пробивающийся сквозь занавески свет фар. Он забеспокоился: что-то не так. Сам он никого не ждал, и, насколько ему было известно, Джек тоже. Бывает, водитель свернул не туда. Тогда они видели, что ошиблись, и разворачивались.

Однако ничего подобного не произошло. Тормоза взвизгнули, и мотор затих. Хлопанье автомобильных дверей и хруст гравия на дорожке подсказали ему, что приехало несколько человек.

У парадной двери шаги стихли. Звонок не работал. Чтобы это понять, приехавшим хватило секунды. Потом послышался стук в дверь. Три коротких, громких удара по твердому дереву – и зловещая тишина. Инстинкт подсказал ему, что открывать не надо. Света в доме не было, машины на дорожке – тоже. Если он не издаст ни звука, чужаки – кто бы они ни были – подумают, что дом пуст, и свалят.

Он затаился в темноте и замер в ожидании. Слышалось только настойчивое тиканье часов и глухой звук сердца, бившегося все быстрее и быстрее. В какой-то момент промелькнула надежда: ушли. Но потом он услышал звук тяжелых ударов по двери.

«Бум, бум, бум». У него сжалось сердце.

О господи! Вышибают дверь.

Он вскочил, отчаянно нащупывая одежду, которую небрежно бросил на пол. В постели зашевелилась девчонка.

– Что там такое? – сонно спросила она.

Но Билли был в панике и ничего не ответил. Может, еще не поздно, может, он выберется через черный…

Но тут послышался последний мощный удар и треск расколовшейся древесины.

Он застыл как вкопанный с одной ногой в джинсах. По коридору протопали сапоги. Найти его в доме труда не составило – через секунду перед ним появились трое громил с бейсбольными битами и ничего не выражающими лицами. Они даже не потрудились спросить его имя: били, не сказав ни слова. Просто выполняли работу, за которую им заплатили, – вышибали из него дух.

Первый удар пришелся прямо в живот и сбил его с ног. Через мгновение он упал на колени. Его решение встретить побои стоически, по-мужски, быстро испарилось, когда ему заехали битой по лицу, сломав левую скулу. Он заорал от боли.

– Не надо, пожалуйста! – захныкал он. – Это какая-то ошибка. Скажите мне, в чем дело, мы все уладим…

Но их это не интересовало.

Девчонка полностью проснулась. Она не отличалась большим умом, но тут же оценила ситуацию. Подобрав одежду, она мудро выскользнула за дверь. Как только она исчезла, Билли вспомнил, как ее зовут.

– Мишель! – крикнул он.

Но она не отозвалась. В конце концов, они не так уж хорошо знакомы, чтобы лезть на рожон.

Сломить его не составило труда. Через пять минут незваные гости едва вспотели, а Билли лежал, свернувшись калачиком, на полу и всхлипывал, как девчонка. На битах налипли кровь и кусочки кожи. На ковре лежали два зуба, похожие на резцы, но точно он не мог сказать. Все болело, как в аду.

Наконец мужчины отступили. Он лежал тихо, гадая, чего они ждут. И тут снова услышал в коридоре шаги. В дверях появилась фигура.

Заплывшим правым глазом Билли увидел стоящего над ним пожилого мужчину в темно-сером костюме. В отличие от других, это явно не было его обычной работой. Но что-то в холодном выражении лица напугало Билли еще больше. Для тех троих это был просто бизнес. А для пожилого – что-то личное.

Мужчина протянул руку за битой. Он поднял ее высоко, и Билли приготовился к удару. «Последнему», – подумал он. Потом все исчезло.

Уильям Мелвилл пнул неподвижное тело Билли Райнера кожаным ботинком. У избитого вырвался тихий стон, подтверждая, что он не мертв, а без сознания. Хорошо это или плохо?

Его маленькая девочка. То, что ублюдки с ней сделали… Он закрыл глаза, стараясь отгородиться от этих мыслей. К счастью, когда Билли передал кассеты знакомому, то, видимо, от большого ума похвастался тем, кто в фильмах исполняет главную роль. Торговец порнографией, Рэнди Диксон, – вы не поверите – узнал имя Мелвилла, увидел возможность быстро