Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

- Да ладно, - махнул тот рукой. - Мне подобное по должности положено. Хотя надоело все это! Допросы, кляузы, наветы... Знаешь я порой жалею, что подался в боевую ветвь. Иногда так сижу и думаю: на что же мы всю свою жизнь променяли? Может, нам было лучше не уходить в Церковь. Сейчас бы жили себе счастливо, нянчили внуков, целовали жен или служанок посмазливие...

- И были бы управляющими у своих старших братьев! - продолжил за друга речь Констанс.

- Вечно ты все опошлишь! - возмутился дознаватель, хотя было видно, что все его недовольство неискренне. - Может быть, к тому моменту они бы померли, а мы бы наследовали?

- Точно! Наследовали бы их старшие сыновья, а не мы, мы бы так и остались управляющими - это во-первых! - язвительно ответил епископ. - Во-вторых, чтобы унаследовали мы, для этого наших братиков следовало удушить еще до свадьбы или сделать кастратами. А моих, пойди-ка, сделай! Живут себе, в ус не дуют. И до сих пор здоровые такие, что оглоблей не перешибешь! Арман будучи на восьмом десятке сына, которому за пятьдесят, по замку поленом гоняет, как некогда его наш отец. Словно он не граф, а купчишка из вшивого Табоха. Так что не майся дурью. Сейчас мы живем гораздо лучше их. А то, что я своих внуков не увижу... Мне младших племянников хватает, которых все так и норовят подсунуть, чтобы не отбирали хлеб у старших. И слава Всевышнему жены у меня нет, которая бы вечно пилила меня или еще что похуже... Например ждала бы когда я помру, чтобы попировать всласть вдовой, или рога бы мне с молодыми любовниками наставляла.

- Не могу я с тобой Коста, - покачал головой Максимилиан, вновь впадая в дремоту. - Какой ты циник! Всегда видишь все самом плохом свете.

- Уж в каком есть, - согласился епископ, допивая вино из бокала и, отставив его, поинтересовался: - Кстати, а ты завтра не во дворец?

- Не собирался, - ответил Максимилиан, приоткрывая один глаз, чтобы посмотреть на друга. - А что?

- Не откладывая дел в долгий ящик, собираюсь завтра же подать прошение, чтобы санкционировать рассмотрение о снятии со Звенича вольностей.

- Для себя стараешься? - поддел епископа дознаватель.

- Для ордена, - возразил тот. - Для себя я думаю постараться несколько позже. Так ты поедешь во дворец? Я при винетском дворе еще не был, а раз ты тут нунцием стал - понадеялся что поможешь. Хотя бы расскажешь: как быстрее управиться, кого о чем просить, и как? - тут Констанс пошевелил пальцами, словно монеты пересчитывал.

- О-хо-хо, грехи наши тяжкие, - вздохнул Максимилиан. - Да уж, денежки здесь любят все без исключения. Но так уж и быть, помогу тебе сберечь твои финансы. Видишь ли, в Винете все не как у людей. Тут церковников то в шею со двора гоняют, то вот теперь пресвитер государством управляет.

- То есть как это пресвитер?! - казалось, удивлению Констанса не было предела, он аж привстал с кресла.

- А вот так, - развел руками дознаватель - У нас теперь ни одно дело без ведома духовника его величества в государстве не делается. Все через его руки проходит, - епископ внимательно слушал друга. - Если Захария кого невзлюбит, можно уезжать из столицы - ничего не добьешься. Правда и его самого уже сильно дворянство недолюбливает. Многим он поперек горла встал. Поговаривают даже что... То ли на смену ему, то ли в укорот полномочного посла пришлют, должностью не ниже епархиального епископа, а то и вовсе кардинала. А то не дело, когда простой церковник у власти стоит... Ну это я так тебе, местные сплетни выбалтываю, - тут же смутился Максимилиан, и вернувшись к теме продолжил: - Я тебе даже протекцию при дворе устрою. Может, даже сам твое прошение передам. Мне не сложно. Но ты его на всякий случай дополнительно обер-камергеру подай, а то мало ли что. Меня Захария хоть и побаивается, опять-таки из-за моей должности, но из-за упрямства процесс со статусом города может заморозить. Хотя должность у меня!.. Ты послушай! Главный дознаватель епархии. Целый епископ! - он значительно поднял пухлый пальчик вверх и неожиданно усмехнулся. - Тут грозного вида не надо. Достаточно по-отечески улыбнуться и все - обратный эффект. Все каяться начинают, словно я пыточными инструментами у них перед носом бренчу.

Казалось, самодовольству толстячка не было предела. Однако это продлилось недолго, он не выдержал фыркнул и захохотал.

- Коста, ну как я тебе?! Главный дознаватель. До сих пор поверить не могу! И нунций, и староста по дипломатическому корпусу! Все регалии собрал... Хотя в детстве помнишь?.. - и епископы вновь принялись вспоминать счастливые дни.

На следующий день, когда колокола на всех храмах города возвестили об окончании полуденной службы, епископ Констанс, в сопровождении главного дознавателя Ордена Ответственных направился в королевский дворец. Максимилиан пообещал выступить поручителем, дабы его преосвященство был представлен ко двору в самом ближайшем времени, дабы после получить личную аудиенцию у его величества Гюстава III.

Как же не любил епископ все эти дворцовые ритуалы, с их неизменной медлительностью и чванством, когда его - первого достойного доверия, официального представителя Ордена Варфоломея Карающего и первой по величине епархии в Интерии, будут, как обычного дворянчика заставят ждать соизволения предстать перед монархом, который можно сказать ел с рук Церкви. У него скулы сводило от осознания, что возможно ему придется потерять невероятное количество времени в никчемном обивании порогов службы раздачи милостыней и приема посетителей. А ведь вдобавок ему требовалось успеть разобраться и со вторым фигурантом - кардиналом Джованне, который как раз находился где-то на территории Винета, а вот в каком его месте точно - неизвестно. Еще ему необходимо было найти возможность скинуть ту удавку, что стремилась затянуть на его шее Саския, заняться документами, которые она лично привезла в госпиталь в Зморыне и определиться, а стоит ли выполнять все наставления, что она тогда ему оставила. Нужно было столько всего успеть сделать за эти два, вдруг показавшиеся столь короткими, зимних месяца.

Чтобы обеспечить максимально быстрое продвижение дел, епископ прибыл ко двору со всевозможной помпой. Облачившись в положенные по сану епископские одежды, накинув поверх подбитый лисьим мехом и расшитый золотом пелиссон,