Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

сестре. Перед моими глазами промелькнула искренняя и теплая улыбка Чжу Янь. Девушка в парящем красном платье, а когда она улыбается, у нее на щеках показываются ямочки. Одним глупым поступком она толкнула себя в пропасть.

Весть о том, что дочь из рода Ван должна выйти замуж за туцзюэ, облетела всю столицу. Вот только она вдруг сбежала, всем донесла о своей несчастливой участи, и за одну ночь род Ван стал предметом насмешек. Господин канцлер позволил своей служанке и наложнице бежать, не приняв во внимание важность этого брака. Когда слухи распространились, старший брат не только потерял лицо, но и чувствовал на себе вину за случившееся.

Поползли новые слухи. Чем они страшнее, тем быстрее разлетаются. Чем сильнее их подавляют, тем больше их становится. Ван Цянь больше не могла быть кандидатом на этот брак. От отчаяния мне ничего не оставалось, как выбрать кого-то другого из приемных дочерей императрицы-матери, – она должна будет притвориться дочерью из рода Ван.

Чтобы выправить положение и заставить людские языки замолчать, мне пришлось снова взяться за работу. С таким позором на плечах я даже не чувствовала усталости. Одевшись, я медленно развернулась и посмотрела на себя в зеркало – роскошное платье с широкими рукавами, в волосах высоко покачивается заколка в форме феникса, а за спиной медленно струится поток света. Жемчужная пудра и тонкий слой киновари на щеках скрыли болезненную бледность. Лицо мое тронула небывалая красота и суровый холод. Казалось, что передо мной в отражении стояла моя тетя.

Великолепная дворцовая стража с парадным оружием почетного караула сопровождала меня со всей строгостью, и мы стремительно ступили в императорский дворец. Нам навстречу в главный зал быстро вышла императрица Ху.

– Рабыня приветствует императрицу, – я склонилась в поклоне, но императрица тут же шагнула вперед и поддержала меня.

– Поднимайтесь скорее! У ванфэй тело из тысяч золотых [102], не нужно церемониться.

Несмотря на то что императрица Ху опасалась меня, она оставалась спокойна и продолжала придерживаться изящных манер, показывая пример хозяйки женской половины императорского дворца.

Продолжая придерживаться этикета, я со всей серьезностью сказала:

– Рабыня пришла сегодня к императрице с повинной.

Императрица Ху перепугалась и быстро спросила:

– Почему ванфэй говорит так?

– Рабыня не справилась с воспитанием, и позавчера шэмэй [103] совершила огромную глупость. Почти наверняка императрица уже все знает.

Я подняла на нее равнодушный взгляд.

Императрица Ху растерянно посмотрела на меня, затем спокойно кивнула и сказала:

– Слышала краем уха.

Я серьезно продолжила:

– Это произошло из-за плохой дисциплины рабыни. Едва ли я смогу избежать наказания за такой проступок. Поступок Ван Цянь сорвал брак, принес семье и стране позор. Рабыня привела дочь Синьюань-хоу и ее мать ко двору. Императрица может распоряжаться ими, как пожелает.

Придворный евнух привел их. Я не видела их несколько дней. Волосы шэньму были растрепаны, некогда радостное личико Цянь-эр помрачнело, вот только она продолжила упрямиться, как обычно.

Тетя Сюй ненавидела этих двоих, поэтому им не отделаться легким наказанием. Из Министерства наказаний за ними пришли четыре женщины, известные всем своей жестокостью.

– Резонно можно понять случившееся и, возможно, даже ходатайствовать об оказании снисхождения, но все, что произошло между тобой и ними, – слишком запутанно.

Императрица Ху покосилась на меня. Я кивнула. Улыбнувшись, она уверенно добавила:

– Синьюань-хоу всегда был верен стране, поэтому, возможно, получится осудить их по возможности снисходительно…

– Ваше величество, говорят: сын императора, нарушивший закон, виновен, как и простолюдин. Не дóлжно допустить, чтобы за подобное нарушение народ не увидел справедливое наказание, – я перебила императрицу Ху и холодно продолжила: – Рабыня молит, чтобы мать отправили в Цыань-сы, чтобы она как следует обдумала свои ошибки. За поведение Ван Цянь ее следует отправить в Министерство наказаний, чтобы она извлекла для себя должный урок и остерегалась повторения ошибок.

У императрицы Ху свело дыхание, она мелко задрожала. «Министерство наказаний» – два слова, которые приведут любого дворцового человека в ужас. Все понимают, что дни, проведенные там, будут хуже смерти.

Шэньму упала на пол и вытаращила на нас глаза. Цянь-эр тут же бросилась к ней, пытаясь помочь, но тетя Сюй вышла вперед и преградила ей дорогу. Цянь-эр обернулась и яростно взглянула на меня.

– А-У-цзецзе, я слышала, что ты носишь дитя. Цянь-эр не успела тебя поздравить. Тебе следует беречь свое здоровье и стараться не совершать ошибок, иначе вы оба у…

Последнее слово не успело сорваться с ее губ – тетя Сюй ударила ее по лицу с такой силой, что та упала навзничь.

– Цянь-эр! – закричала шэньму и бросилась к ней. Но не успела она прикоснуться к краю ее одежд, как тут же ее оттащили две женщины из Министерства наказаний.

Шэньму истерично закричала:

– Вы свели в могилу моего сына, а теперь хотите и дочь свести! Рано или поздно вы все получите по заслугам!

– Уведите ее.

Слушая, как шэньму продолжает кричать и ругаться, я наблюдала, как ее и Цянь-эр увели. Императрица Ху молча, опустив голову, сидела в стороне. Лицо ее было белее снега – она до сих пор не могла оправиться от шока.

Наказание Цянь-эр могли назначить как за незначительное преступление, так и за серьезное. Даже если она снова попытается перейти мне дорогу, то не осмелится и посмотреть на меня из-за влияния Сяо Ци.

Однако шэньму и Цянь-эр были назначены жестокие наказания. Многие видели их унижение, и с тех пор больше никто не осмеливался открыть рот.

До вечера старший брат обсуждал с Сяо Ци брак и задержался в резиденции на ужин. Пока они болтали и шутили, забежала А-Юэ и доложила, что домоправитель резиденции Цзянся просит аудиенции.

– Что такого необычного случилось, что он не смог прийти сюда и доложить обо всем сам?

Старший брат недовольно нахмурился. Последние несколько дней он без конца тревожился мыслями о Чжу Янь.

Сердце сжалось от необъяснимо зловещего чувства. Я уже хотела подбодрить брата, как вдруг в резиденцию забежал домоправитель, рухнул на колени, бледным лицом в пол, и доложил:

– Докладываю ван-е – в резиденции случилось несчастье!

– Что опять произошло?! – Не поднимая головы, старший брат отложил серебряные палочки и взял чарку с вином.

– Госпожа Чжу покончила жизнь самоубийством.

Нефритовая чарка выскользнула из пальцев брата и с грохотом разлетелась на куски.

Чжу Янь была самой любимой наложницей моего брата. Несмотря на ее ужасающий проступок, он не наказал ее строго. Просто на несколько дней оставил ее дома одну и попросил подумать о своих ошибках.

Никто даже не думал о том, что Чжу