Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Сяо Ци серьезно нахмурился, на его лице отразилось беспокойство. Я ничего не ответила. Смена основных сил на Северном Синьцзяне – дело немалое. Туцзюэ на границе точно сороконожка – даже если она мертвая, то все равно будет продолжать стоять на ногах [98]. В столь критический момент Сяо Ци не хотел создавать больше проблем. Раз Хэлань Чжэнь хотел жениться на дочери из рода Ван, так тому и быть.

Я смогу урегулировать этот вопрос. Я приказала передать Цянь-эр сообщение, что буду ждать ее у себя дома завтра. Тогда я обо всем скажу ей лично.

Искупавшись, я оделась и убрала волосы. Цянь-эр уже пришла – я попросила ее еще немного подождать.

Через какое-то время ко мне ворвалась А-Юэ и сказала, что эр-сяоцзе [99], несмотря на уговоры, ворвалась в кабинет ван-е и начала плакать и скандалить. Похоже, она уже знала о свадьбе. Я была поражена тому, как быстро она об этом узнала. Скорее всего, об этом рассказала одна из наложниц брата, которая близко дружила с шэньму. От безысходности мне оставалось только сказать А-Юэ:

– Иди и посмотри, что там происходит. Если что-то случилось – немедленно возвращайся ко мне. Если все спокойно – приведи ее в мои покои.

Через какое-то время А-Юэ вернулась. Лицо ее было ярко-красным. Она очень сильно напряглась, пытаясь сдержать улыбку. Я удивленно посмотрела на нее и спросила:

– Что случилось?

– Эр-сяоцзе, она…

А-Юэ еще сильнее покраснела и, не сдержавшись, громко рассмеялась.

– Она плакала и скандалила, еще она пыталась покончить с собой на глазах ван-е. Она была готова разбить свою голову о ширму!

Я нахмурилась и спросила:

– И что потом?

А-Юэ с улыбкой продолжила:

– А потом ван-е сказал: «Это любимая ширма ванфэй! Она из сандалового дерева. Не повреди ее!»

Когда я вошла, глаза Цянь-эр все еще были красными. Только она увидела меня – тут же упала на колени. Снова расплакавшись, она молила меня позволить ей остаться. Она скорее примет постриг в монахини, чем выйдет замуж за туцзюэ.

Я спокойно смотрела на нее – для меня она всегда была безрассудным и невежественным ребенком, но я никогда не думала, что у нее злое сердце. Внимательно глядя на нее, я вспомнила, как мы недавно встретились… Тогда, во дворце Чжэньго-гонфу, она была такой яркой, такой смелой, бесстрашно бросая снежки в Сяо Ци. На праздничном банкете она строила Сяо Ци глазки и выражала свой восторг. В резиденции она причитала, что скорее покончит с собой, чем выйдет замуж… Каждый раз она такая разная. Она вела себя то ли правильно, то ли невинно. Временами она казалась безумной, но временами ее становилось жалко. Своим поведением она способна тронуть любящее сердце любого мужчины. Если мужчина этот не Сяо Ци, не старший брат, не Цзыдань… Быть может, любой другой мужчина. Я не могу себе представить другой исход ее жизни. Бывают в мире искушения, от которых не каждый мужчина готов отказаться.

Девять из десяти мужчин предпочитают более покладистых и слабых женщин. Не каждый готов со всей искренностью оценить женщину, которая находится с мужчиной на одном уровне. Как Сяо Ци.

Пока я пребывала в прострации, в памяти вдруг всплыл один образ. Когда я впервые увидела слабую и беспомощную Се-фэй, меня одолело чувство глубокой несправедливости. Тогда я и спросила тетю: почему никто не может пощадить ее? Ответ тети до сих пор звенит в моих ушах: «Во дворце нет безвинных людей. Когда ты подрастешь, поймешь, что самая страшная женщина – не та, которая агрессивна в словах и поступках, а та, которую все считают невинной и слабой».

Холод медленно растекался по моим жилам. Легкий сквозняк покачивал широкие рукава моего платья, принося за собой озноб.

Цянь-эр стояла передо мной, робко опустив голову. Она очень боялась поднять на меня свои заплаканные глаза. Она молча сидела, кусая свои нежные алые губы. Через какое-то время она заговорила, от волнения лишившись голоса:

– Цянь-эр знает, что была неправа, несмотря на наказы цзецзе! Цянь-эр не смеет жаловаться, просто Цянь-эр хочет остаться с матушкой! Вся ее жизнь прошла в одиночестве. Все, что Цянь-эр желает, – скоротать жизнь вместе с ней в спокойствии, больше ничего не нужно… Моя цзецзе вышла замуж и уехала далеко, матушка уже терпит боль разлуки! Неужели вы не понимаете, как это тяжело?!

Она выглядела так жалко, но каждое ее слово резало без ножа. Под шкуркой покладистого ягненка раскрывается облик зверька с острыми зубками.

Я медленно спросила:

– Цянь-эр, ты хорошо подумала? Ты и в самом деле не хочешь выходить замуж?

– Поскольку решение принимает цзецзе, даже если Цянь-эр нужно будет выйти замуж за кого-то другого, Цянь-эр не будет жаловаться.

Она опустила свои яркие глаза и снова зашмыгала носом от навернувшихся слез.

Выйти замуж за кого-то другого – хорошее решение. Благодаря этому она сможет сохранить свое достоинство. Я чуть улыбнулась – такая маленькая, а уже такая коварная. В трудной ситуации она всегда сможет отступить и защитить себя.

– Ты умная девочка, – сказала я, не сводя с нее глаз. – Уже поздно искать пути отступления. Я предоставила тебе выбор, но ты оказалась такой жадной.

Цянь-эр застыла – она не ожидала, что я снова буду говорить с ней на непростые темы.

– Мы с тобой не чужие друг другу, поэтому давай постараемся обойтись без лжи. – Я улыбалась, но голос мой был холоден. – У тебя сейчас есть выбор: или выйти замуж за туцзюэ, или принять постриг в монахини.

Лицо Цянь-эр стало белее бумаги. Наконец она поняла, что я по-настоящему злюсь на нее. Еще она знала, что в тот момент, когда я повернусь к ней спиной, милосердия она не дождется.

Сегодня Ван Цянь осмелилась бросить мне вызов. Если не казнить одного в назидание сотне – столько людей решит, что меня так легко обвести вокруг пальца, и после, набравшись смелости, они попытаются лишить меня всего. Чтобы защитить свой род, я сделаю все возможное и, естественно, любой ценой устраню скрытые опасности.

Цянь-эр рухнула на холодный твердый пол, слезы катились по ее лицу.

– Цзецзе, Цянь-эр виновата! У меня были неправедные мысли, я раскаиваюсь! Прошу цзецзе простить Цянь-эр! Цянь-эр – дочь рода Ван!

– Твой брак уже непреложный факт. Тебе стоит заранее подготовиться к свадьбе.

В разбитых чувствах я встала, не желая больше с ней связываться. Вдруг она схватила меня за рукав и закричала: