Земля магических аномалий - Анна Панкратова

– Понесу, если придется. И я не бросаю слов на ветер.

Какое-то время все шло спокойно. Они пересекли границу. Успокоились, понимая, что погода на земле магомалий вполне сносная для пеших переходов, хоть и наступил сезон дождей: умеренно жарко, но не душно, тучи, но не дождевые, лишь привычный туман.

Оливер молчал, перестал стонать. Эвелин шла рядом с Марой, богиня сумела занять ее разговором. Софи шла с Хантером, крепко держа его за руку. Читала его эмоции и немного успокаивалась.

До дома они добрались незадолго до заката. Софи пыталась не подавать вида, но устала сильнее всех и едва держалась на ногах. Хотела спрятаться, но не успела – Хантер заметил, как она зажала нос и убежала в ванную. Пользуясь, что Эвелин и Мара готовили ужин, он скользнул за ней.

– Я в порядке, – сказала Софи, держа полотенце у лица. Под носом растекалось красное пятно. – Просто устала.

– Знаю, – ответил Хантер и взял Софи за подбородок, заставляя поднять голову. Она схватила его за руку, покачнулась и едва не упала, но он успел поддержать ее за спину. – Завтра путь короче.

– Не говори Эви. Пожалуйста.

Хантер кивнул, ведь и сам хотел это обсуждать только с Марой. Чтобы богиня успокоила и сказала, что все не так плохо, и им хватит времени, чтобы обменять жизни.

Оливер получил ужин. Недовольно бренчал браслетом, что сдерживал магию, неумело орудовал вилкой, ведь был правшой, тяжело вздыхал, дергая культей. В итоге Эвелин села рядом с отцом и помогла порезать мясо.

– Спасибо, Эви.

– Я не хочу говорить с тобой.

– Мне очень жаль, – сказал он, заставляя всех вскинуть на него глаза. – Я был пьян. Я поступил ужасно и мерзко. Это больше не повторится.

Эвелин поджала губы. Не ответила, всеми силами пытаясь скрыть дрожащие руки. Хантер недовольно сощурился: подлец пытался переметнуть на свою сторону Эвелин, чтобы использовать как ключ к спасению своей жалкой жизни. Это плохо. Подумав, он наклонился к Софи и зашептал, как важно объяснить Эвелин, что Оливер может лгать, и надо полагаться только на эмоции. Она сжала его руку в ответ, показывая, что поняла.

Девочкам отдали спальню на втором этаже. Мара и Хантер остались внизу с Оливером.

– Спи первый, – сказала Мара, видя, что Хантер зевает. – Я послежу.

– Думаешь, я усну? – устало спросил он, теребя пачку сигарет.

– Думаете, я сбегу? – пробурчал Оливер с дивана. – Куда мне идти? Даже сними я браслет, первая же аномалия меня прикончит. Я и с правой рукой был плох в бою.

Хантер потер переносицу. Оливер прав – на земле магомалий он пропадет за час. Но Хантер не отметал вероятность, что он пойдет к девочкам и совершит какую-нибудь глупость. Или еще хуже – убьет себя, лишь бы не отдавать жизнь Софи.

Полночи Хантер не мог уснуть. Ворочался, иногда дремал, но мысли и переживания мешали расслабиться. Оставшееся время он курил на кухне, давая возможность отдохнуть Маре.

Следующий день встретил духотой. Надвигался дождь, а потому всю дорогу Хантер бубнил про себя, как ненавидит сезон дождей.

Оливер вел себя тихо. Девочки старались не смотреть в его сторону, Мара же напротив держалась рядом и засыпала вопросами и колкими фразами.

– Просто признай, что ты трус, – выдала Мара.

– Какой у меня выбор? – прорычал Оливер.

Они остановились. Хантер сложил руки на груди, ожидая продолжения перепалки. То, что Оливер трус, он понял еще когда выиграл у него Софи в карты. Сильнее убедился, когда прочитал душу.

Оливер желал власти, но так и не обучился бою на мечах, ведь боялся лезть в битву. Любил Софи, пытался забрать магию у нее, чтобы спасти, убеждал себя, что другой причины нет, но в глубине души понимал, что в первую очередь он защищал свою шкуру и возможность удерживать власть.

И когда понял, что магия дамы Сердец никогда не сможет стать его, решил, что тогда сам пойдет к источнику жизни и станет аномалией, но и тут действовал слишком медленно, потому что трусил.

Боялся даже войной пойти на Реджину, хоть и готовил к этому людей.

– Сражаться. Планировать побег, – перечисляла Мара. – Огреть меня по голове, убить Грега и сбежать к источнику жизни – туда же ты и хотел попасть!

– Не подсказывай ему, – усмехнулся Хантер, ведь знал, что в одиночку Оливер на такое не способен. Да и он так и не придумал, как получить силу, а не умереть от слишком высокого фона аномальной магии.

– Я просто хочу, чтобы он признал, что трус. И все. Испугался, что потеряет Эви, и попытался взять силой. Испугался, что Софи умрет, а он лишится власти, и пытался вырезать ее магию. Боится, что я отрежу ему язык, а потому молчит и ведет себя как паинька.

– Что вы хотите от меня, не понимаю? – прошипел Оливер. – Ведете меня как свинью на убой и хотите, чтобы я с вами мило общался?

– Ты лишил нас дома, – сказала Софи. – Из-за тебя мы потеряли родных. И ты хочешь, чтобы они тебя не вели на убой? Земля круглая.

– Я вырастил тебя, неблагодарная девка.

– Сделал своей рабыней. Не будь у меня магии дамы Сердец – ты бы не пустил меня на порог своего дома. Не будь у Эви моего лица – не пустил бы и ее.

Оливер хотел возразить, но не успел. Пальмы зашуршали, выпуская к ним огненную деву. Никки пылала от ярости. Огненные волосы развевались, искры разлетались по округе, поджигая фиолетовые листья. Ногти на руках выросли и превратились в огненные прутья. Ее лицо перекосилось от гнева, а ухмылка застыла, превращая в маску.

Не было сомнений, зачем Никки к ним пожаловала: отомстить за смерть Сабрины.

Хантер вызвал меч, позволил Маре подышать на сталь и пошел на Никки. Одно движение рядом с ее волосами, и меч впитал огонь, а сама огненная дева была поймана.

– Ну и какой был план? – насмешливо спросила Мара, пока Никки пыталась вырваться из хватки Хантера. – Одна дама Сердец чего стоит! А с ней еще я, богиня смерти, и Хантер, который крайне умело обращается с мечом.

Никки повисла в руках Хантера, выдала хищный оскал, вновь разгораясь. Он поскорее ее выпустил, а Софи сощурилась, готовая брать сердце под контроль.

– Так в чем план, Никки? – не унималась Мара. – Мне правда любопытно.

– В чем план? – процедила Никки, разводя руки, которые объял огонь. Волосы алели, искры разлетались, подхватываемые ветром. – Вы убили ту, что стала мне матерью. Сабрина приютила меня, научила жить заново, доказала, что это не конец