Укушенная - Джордан Стефани Грей

Хотя Каликс и это портит.

— Ты опоздала, — повторяет он.

Ещё один рывок Сина, и он притягивает меня еще ближе к нему. Если я закрою глаза, то почти смогу забыть, что Каликс здесь. Я почти могу представить, что мы с Сином снова в том шкафу, и его губы почти на моих губах. Боже, я хочу его. Глупо в этом признаваться, но это так. Больше, чем я когда-либо кого-либо хотела.

— Работаю так быстро, как только могу, — мрачно произносит Син, его губы у моего уха. Его прохладное дыхание ерошит мои волосы, и я снова вздрагиваю. Может быть, я не так хорошо контролирую этот план, как думала. — Если ты не хочешь вмешаться и заменить меня, кузен, не стесняйся, заткнись к чёртовой матери.

Каликс закатывает глаза.

— Даже не мечтал об этом. — Но его золотистый взгляд находит мой и, кажется, застывает, пробегая по мне взглядом. Медленно. Почти так же медленно, как Син завязывает мой лиф. Проходят минуты. Каликс не отводит взгляда. Син не перестает прикасаться ко мне. Он убирает волосы с моего затылка. Это греховное прикосновение я ощущаю пальцами ног.

— Почти готово, дорогая, — шепчет Син, и его слова ещё горячее, чем его руки. — Если ты хочешь, чтобы я закончил, то вуаля.

Я не знаю, смеяться мне, хныкать или стонать. И это не ускользает от него. Он тихо смеётся, и это чувство пронизывает меня насквозь. Нет. Я больше не могу себя контролировать. Если бы он попросил меня повернуться, поцеловать его или сделать что-нибудь ещё прямо сейчас, я бы, наверное, так и сделала. Я бы так и сделала, и была бы рада этому.

— Это моя хорошая девочка, — бормочет он. Он знает. Он знает. Он знает.

Каликс рычит, и я снова смотрю на него. Мои щеки вспыхивают, становясь всё краснее с каждой секундой, пока он наблюдает за мной. Его руки по-прежнему скрещены на груди, мышцы напряжены, и спина напряжена, будто он боится пошевелиться.

— Такими темпами мы здесь простоим сто лет. У тебя даже чулки не завязаны.

— Так завяжи их, — раздражённо говорит Син.

— Я… нет… — Каликс усмехается, и это звучит так, будто… это очень похоже на смех отвращения.

Я ненавижу его. Ярость поднимается в моём животе, и мне требуется вся моя сила, чтобы подавить её. Почему он должен всё испортить? Почему он не может просто оставить меня в покое? Я облизываю губы, и… и он следит за моим движением. Он пристально смотрит на меня. У меня внутри всё переворачивается. Я забыла о своей единственной силе. Я забыла, что Каликс не единственный, кто может всё испортить.

Хотя это рискованно и, возможно, унизительно, я заставляю себя высунуть ногу из разреза и поворачиваю её в его сторону.

— Ты не хочешь завязать их, Каликс?

Син снова хихикает, не спеша расправляясь с моим корсетом. Проводит пальцами по обнажённой части моей спины. Это всё, что у нас могло бы быть, и если Каликс хочет стоять здесь, он может, по крайней мере, признать, что это его выбор. Он мог бы уйти несколько минут назад, когда понял, что я не делаю ничего плохого.

Каликс свирепо смотрит на меня. Его руки опускаются по бокам. Он не отвечает. Он не может. Потому что какая-то его часть действительно хочет подвязать мои чулки, и я узнаю, если он соврёт об этом. Может быть, это для того, чтобы мы могли быстрее покинуть эту комнату, или, может быть, я ему нравлюсь. И разве это так уж плохо — признать это? Каликс красив. Великолепен в своем брутальном роде. Я ненавижу его и его грубое, дерзкое поведение, но даже я могу объективно сказать, что он потрясающе красив.

— Продолжай, — поддразниваю я, нервничая, злясь и… намного больше. — Я… не кусаюсь.

Я почти не думаю, что он это сделает. Проходят секунды, а он стоит неподвижно, как статуя. Но его решимость трескается, как мрамор, и он движется ко мне со смертельной скоростью и падает на колени. Не отрывая взгляда от моего лица, он смотрит на меня из-под густых ресниц, его золотистые глаза сверкают. Я никогда раньше не видела у него такого выражения. Как будто он использует всю мощь своей власти — смертельную смесь обольщения и ярости — и направлена она исключительно на меня.

Это становится вызовом, и он полон решимости победить.

Я дрожу, когда он нежно берёт меня за лодыжку. Я никогда не думала, что Каликс может быть таким нежным, но его большой палец проводит по моей коже, его пальцы запутываются в моём чулке и медленно тянут его вверх. Так восхитительно медленно, что я забываю, как дышать. Он горячо выдыхает и улыбается.

О Боже.

Улыбка Каликса превосходит всё, что я видела раньше. Руки горят на внутренней стороне моего бедра, так близко к центру моего желания, что Каликс подвязывает левый чулок. Свободной рукой Синклер обнимает меня за талию. Я прислоняюсь к нему в поисках поддержки, и его рука скользит по моему животу, удерживая меня.

О боже, о боже, о боже.

Я… я… Это не то, что я планировала. Это совсем не похоже на то, что я планировала. И я не могу… Я не должна… О боже.

Каликс подвязывает нужный чулок, его пальцы задерживаются у меня между бёдер, но я больше не могу встречаться с ним взглядом. Это так приятно. С ними обоими так хорошо.

— Тебе это нравится? — спрашивает Каликс, хотя это не звучит искренне. Это звучит как победа.

— Не отвечай ему, — говорит Син. — Или я начну ужасно ревновать.

Каликс хмыкает.

— Не волнуйся. Мне не нужен ответ. — Он убирает руки с моей кожи, и от их отсутствия по мне пробегает ледяной холод.

Он стоит, ухмыляясь, а затем наклоняется ближе, убирая локон с моего плеча, его палец едва касается моей ключицы, но всё равно вызывает во мне новый прилив пьянящего желания. Или, может быть, это от Сина, его пальцы так восхитительно прижимаются к моей коже. Я не знаю. Я больше ничего не могу сказать. Я с трудом помню своё собственное имя.

Каликс облизывает губы, и я почти представляю, как они прижимаются к моим губам. Я почти ощущаю их вкус — сладкие, как апельсины, солёные, как море. Он тихо выдыхает.

— Я же просил тебя оставить