Укушенная - Джордан Стефани Грей

роз, а звезды мерцают и мечутся по моему зеркалу. — Мне всегда нравилась наука. Факты и цифры можно оспаривать. Гипотезы можно подвергать сомнению. Но правда всегда остаётся за ними. Это как математика, где больше свободы, и пляж… Это был мой дом вдали от дома. Мы с Селестой каждое лето проводили, лежа на спине на песке. — Я сглатываю слёзы, кашляя, чтобы заглушить свою печаль. — Я не хочу быть такой.

— Ты не обязана быть такой… вот что я тебе говорю. Твое будущее может быть таким, каким ты его себе представишь, как только пройдёшь Церемонию Вознесения. — Она нежно берёт меня за подбородок. — Пока ты служишь принцу, можешь проводить дни, патрулируя пляж или изучая алхимию с инструктором Бхатом. Ты можешь создавать зелья, строить гипотезы об исчезновении фейри или составлять звёздные карты. Мир принадлежит тебе, Ванесса. Даже если ты — оборотень.

— Но мой дом, мой отец…

— Неужели ты думаешь, что ему не будут рады в замке, если его дочь будет третьей, четвертой или пятой в королевской семье?

Моё сердце снова начинает колотиться, но на этот раз по-другому. Это похоже на хлопанье крыльев. Свеча, которую задули на глиняном пироге.

— А Эви?

— Она не взойдёт на трон ещё много лет. У тебя есть время до её коронации. И если ты станешь частью её стаи, она начнёт доверять тебе. Смысл формирования стаи в столь юном возрасте в том, чтобы установить эти связи и укрепить свои силы.

Должна ли я просто притвориться, что она не убивала мою лучшую подругу? Я хочу спросить. Но не делаю этого. Моё будущее связано с той самой женщиной, которая разрушила моё прошлое.

Я кусаю губу, пока Уна не щелкает меня по носу.

— Это… это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Она фыркает.

— Это не так. Это просто первая надежда, на которую ты можешь надеяться за последние недели. Церемония Вознесения состоится, независимо от твоих решений. Будет создана самая могущественная стая в мире. Ты можешь творить историю или стать ею сама. Всё очень просто.

Так и есть, но и не так.

Каждой клеточке моего мозга наплевать на этот двор или законы об оборотнях. Его волнует только моё прошлое и то, что я потеряла. Но… я не хочу умирать. Я могу это признать.

Склонив голову, Уна соскальзывает с кровати.

— Я дам тебе пространство и время подумать. — Она указывает на лежащий на полу блокнот. — А пока соберись с мыслями. Напиши то, что тебе нужно запомнить. Сотри то, что тебе не нужно.

— Спасибо, Уна. — Я встаю с кровати и беру блокнот. На обложке красивым каллиграфическим почерком выгравированы буквы «ВХ», украшенные розами и виноградными лозами. — За подарок и за то, что не прогнала меня, когда я чуть не спалила нас дотла.

Она останавливается в дверях, и её взгляд смягчается настолько, что она выглядит чуть ли не моложе меня.

— Я служу многим в этом замке. Ни у кого из них нет такого сердца, как у тебя. Не теряй его, Ванесса, независимо от твоего выбора. — От неё исходит аромат солёных слёз и корицы. Это пахнет печалью. — Ты… ты хороший друг.

С этими словами она уходит, а я прячу дневник под матрас, отчаянно стараясь не расплакаться.

Я по-прежнему ненавижу красный цвет.

Даже когда я надеваю пышное, ниспадающее платье из алого и чёрного шелка, я с трудом могу смотреть на него. Но Уна была права. И после ещё одной ночи беспокойных метаний я понимаю, что у меня действительно есть выбор. Я могу проявить себя в этом дворе настолько, чтобы найти убийцу и покончить с этим делом. Мне не нужно умирать в конце этой истории. Мне просто нужно, чтобы Эви предстала перед судом.

Королева Сибилла выгнала свою собственную сестру во имя закона… вот что подразумевал Каликс. Значит, она выгонит и Эви тоже.

Мне нужно найти доказательства и доказать свою лояльность, а для этого мне нужно стать частью этого двора. Мне нужно, чтобы Син доверял мне. Мне нужно, чтобы Каликс перестал следить за мной. И больше всего на свете мне нужно стать силой, с которой будут считаться. Поэтому я прижимаю новое платье к груди и придерживаю его в ожидании.

Уна ушла пятнадцать минут назад, предварительно расчесав мои густые волосы. Завтрак начался десять минут назад. Я делаю глубокий вдох и жду ещё немного.

Я знаю, что это делает меня злой, несчастной и достойной порицания, но я также знаю, что он придёт. Я надеюсь, что он всегда будет приходить. В этом дворе у меня есть два человека, которым я могу доверять. Уна и парень, который стучится в мою дверь.

Возьми себя в руки. Ты можешь это сделать.

— Войдите, — зову я, мой голос звучит гораздо пронзительнее, чем мне хотелось бы.

Не лучшая моя работа.

Прочищая горло, я пытаюсь придать ему соблазнительный оттенок.

— Пожалуйста.

— Похоже, девицу нужно спасать, — говорит Син, приоткрывая дверь. При виде меня он мгновенно замирает. Слегка растрёпанное, соблазнительное прозрачное платье опасно низко сползает по моему декольте, а сквозь высокий разрез платья видны помятые чулки.

К сожалению, он не один.

Дерьмо.

Я не учла его защитника. Конечно, Каликс отнёсся бы ко мне с подозрением после всего, что произошло. Конечно, он пришёл бы с Сином, чтобы проверить, почему я опаздываю. Я должна была всё спланировать заранее, но я была так взволнована, что мой мозг работал только наполовину.

Син не сводит с меня глаз, и, как ни странно, первым в комнату врывается Каликс.

— Ты опоздала, — заявляет он с явной апатией. Я бросаю на него свирепый взгляд. Моя уверенность ещё больше пошатывается. К счастью, Син следует и немедленно приходит на помощь.

— Проблемы с лифом? — спрашивает он низким, но твёрдым голосом.

Я киваю — пытаюсь кивнуть, но получается отрывисто и неловко.

— Королева Сибилла… выбрала для меня самое сложное платье из всех существующих.

Син так сильно дёргает за первый ряд ленточек, что у меня перехватывает дыхание.

— Давай не будем обсуждать её, когда ты так выглядишь, Ванесса.

Каликс нетерпеливо постукивает ногой по полу. Син не обращает на это внимания. Его пальцы щекочут мою обнажённую спину. От его прикосновения у меня внизу живота разливается жар, и я выгибаюсь навстречу, удивлённая немедленной реакцией своего тела на его близость. Всё напряжение, оставшееся после того, как мы провели время в его укромном уголке, вернулось, утроилось, и я не могу думать