Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

После такого признания ответ уже не требовался, поэтому Аурианна не стала отвечать. Она расправила свои юбки (в этом не было необходимости, они и так были безупречны) и перевела взгляд на огонь в камине.

Мордант порывисто вздохнул, как делают, когда хотят резко сменить тему разговора.

– Полагаю, вы не станете теперь проводить диагностику, чтобы проверить, не начался ли процесс образования нового эмбола.

– Разумеется, нет. Вы должны проникнуть в замок Уэллсли. Вы же слышали фамильяра Занти: мне не стоит делать вам одолжение.

– А вы всегда делаете то, что вам сказали?

– Чтобы нарушить приказ Занти, мне нужна была бы веская причина.

– Моя вежливая просьба не считается веской причиной?

– Ваша вежливая просьба – веская причина ее не выполнять.

– В замок Уэллсли я забираться не стану. Не понимаю, какая мне от этого выгода.

– Какая выгода? – повторила Аурианна. – В возможности обратиться ко мне, когда у вас случится рецидив.

Заметив, как резко она выпрямилась, Мордант понял, что оскорбил ее, и хотел взять свои слова обратно:

– Я имел в виду…

– Какая выгода? Во мне? Целительнице, которая специализируется на сейде?

– Когда вы рассуждаете об этом так, да, очевидно, выгода есть. Я говорил исключительно о денежном вознаграждении, обычно за подобную работу мне неплохо платят.

Аурианна встала, не выслушав его объяснения. Со спокойствием, маскирующим раздражение, она сказала:

– Ваше вознаграждение – мое согласие быть на связи с вами. Если этого недостаточно, не проблема. Давайте придерживаться плана, который мы разработали изначально. На вашем месте я бы нашла хирурга, который будет наблюдать за вашим состоянием. Могу порекомендовать несколько, которые проводят такие манипуляции максимально бережно. Конечно, у них часто возникают сложности с поиском проблемного места, и им приходится делать несколько надрезов и надеяться на удачу. Но вы большой и крепкий, ничего с вами не случится. Торпраксия в такой стадии, что вы почти ничего и не почувствуете. Надеюсь, вам не повредят сейд-каналы в процессе эмболоэктомии. У вас и так осталось слишком мало тех, которые функционируют как следует.

Мордант был огорчен:

– Вам необязательно уходить. Я сказал, не подумав.

– Как делаете всегда, – сказала Аурианна. – Я ухожу. Поблагодарите миссис Парсон за чай.

Аурианна вышла из дома с сапогами Керис, висящими на одном плече, и с сумкой на другом. Сверчок-критик назвал ее антилопой гну, когда она уходила.

Никакой выгоды? Годы работы, десятилетия обучения и практики, чтобы какой-то никчемный, злобный и язвительный человек сказал, что не видит в ее помощи никакой выгоды? Да пусть подавится своим следующим эмболом.

Полуразрушенный особняк Морданта остался позади. Ночь дала ей ощущение пространства, окутала прозрачностью и тишиной. Воздух, наполненный ароматами вереска и клевера, успокоил ее. Она глубоко дышала, чувствуя себя лучше с каждым вдохом. Слишком много времени она провела сегодня сначала в зловонном баре, а потом в жалких развалинах Роузфелла.

На какое-то (короткое) время ей показалось, что с Мордантом можно сотрудничать. Но, возможно, лучше ей было бы не ввязываться в еще одну сделку с его участием. Сделки с дьяволом нужно сводить к минимуму.

В свете убывающей луны пролетела по спирали сова.

Аурианна шла к путеводному камню Роузфелла по гравийной дорожке. Ее босые ступни почти бесшумно ступали по камешкам.

Но кое-кто ступал еще тише.

– Фейрим, – послышался голос Морданта.

Аурианна не обернулась.

– Мы уже все обсудили.

– Фейрим.

– Мой фамильяр найдет вас, чтобы сообщить детали следующей встречи в полнолуние.

– Подождите.

Пальцы в кожаной перчатке поймали ее руку.

Аурианна обернулась. Он стоял позади нее: в полурастегнутой рубашке, серьезный.

Он никогда не выглядел серьезным.

Аурианна остановилась в двух шагах от него, не отнимая у него своей руки, словно они были парой, начинающей танец. Его рука согревала ее пальцы даже через перчатку.

Она ждала. Легкий ласковый ветер кружился между ними. Свет луны пронизывал предутренний туман, стирая краски и детали. Мир окутала дымка, все предметы стали мягче и нежнее, потеряли четкие очертания и лишились цвета.

Между вересковой пустошью и волшебной луной проносились козодои. Их тени пересекались друг с другом и быстрыми линиями бросались под ноги Аурианны. Смыслы то возникали, то ускользали, лишаясь содержания, если она сама их не искала.

Плечи Морданта напряглись, пальцы крепко сжали ее руку. Он казался несчастным. Аурианна с болезненной ясностью чувствовала его душевную борьбу.

Он в ней нуждался и ненавидел ее за это.

– Я все сделаю, – сказал Мордант.

Глава 15. Озрик доводит Фейрим до нервного срыва

Озрик

Переговоры, сделки и необходимость действовать по принуждению, с которой ему пришлось смириться здесь, в черных пустошах, ставших серебряным морем, – все это никогда не было частью плана. Он никогда не думал, что испытает такое отчаяние и желание оказаться в единственных руках, которые могут его исцелить. Что почувствует признательность к Целительнице, которую считал слишком умной. Что будет стоять перед ней, не побоявшись обнажить душу. И что там, в тени путеводного камня и клубах тумана, подчинится ее воле.

– Я все сделаю.

И какой же он теперь воин? Ему следовало ринуться в бой, а не соглашаться на капитуляцию, на это неопределенное положение между войной и миром.

Он испытывал досаду от того, что ждал ее ответа, затаив дыхание, и считал секунды по ударам встревоженного сердца, пока она не ответила. А после возненавидел себя за облегчение, которое испытал, за благодарность к ней и восхищение, которое переполняло его грудь, мешая дышать.

Она была единственной, кто мог спасти его от неумелых рук хирургов. Он не мог не восхищаться ею. Она была той, кто обладал опытом и мог контролировать ситуацию. У него не оставалось выбора, кроме как восхищаться ею. Он любил редкие вещи. Он ценил все исключительное.

Фейрим смягчилась, когда он выдохнул:

– Спасибо.

Озрик долго стоял в серебряном море, не отпуская ее руку, словно собирался ее поцеловать. Ему пришла в голову безумная мысль, что он мог бы притянуть Фейрим к себе и крепко обнять. Это было бы так просто. Но к чему это может их привести? И с какой целью? Он не знал. Между ними должно сохраняться расстояние. Не следует переходить эту границу. Именно на это они и обречены: стоять на границе. Почти и никогда. Он был тем, кем был, и она была собой.

Она никогда не перейдет на другую сторону.

Туман вместе с дыханием проникал в горло Фейрим, прикасался к ее лбу и щекам и окутывал странным светом. Она стояла между Озриком и беспросветной тьмой, не только пустотой ночного неба, но и