Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

* * *

Эла укрылась с головой тонким махровым пледом, решив подремать часок-другой. Однако по телу вновь прокатилась волна дрожи. Ну надо же, и с чего бы это? Подумаешь, Изольда!

Столовый этикет Эла повторила от и до, смотрела видео, читала книгу: «Правила поведения за столом», но кто знает, что взбредёт в голову этой, мягко сказать, эксцентричной маман.

На самом деле знание столового этикета было не единственной и вовсе не главной причиной переживаний Элы. Гораздо больше её волновали слухи, из-за которых пришлось бежать из Москвы восемнадцать лет назад, распрощаться с детством, вырвать из сердца всё, что было по-настоящему дорого. Наверняка ведь и до Изольды докатилась людская молва: исковерканная, приукрашенная злыми языками история рождения Лины. То, о чём Эдик так дипломатично молчит. Одному богу известно, сколько всего Эле пришлось тогда пережить.

Эла повернулась на бок, пошарив по тумбочке в поисках будильника, взглянула на циферблат и подскочила на месте. Десять утра!

А Эдик, стало быть, не стал её будить, собрался тихо и ушёл на работу.

Завтра! Боже, уже завтра состоится встреча с Полянскими-старшими!

Эла резко поднялась с кровати. Сон как рукой сняло. Ну что за горячка! Она никогда раньше так не волновалась, даже на самом важном отборочном конкурсе стилистов. Эла накинула халат и прошла на кухню, заметив в раковине кружку и оставленный Эдиком раскрытый ноутбук на столе. Поставила турку на плиту, решив сварить крепкий кофе и взбодриться.

Ей припомнились слова Нины Георгиевны. Бывшая домоправительница теперь захаживала редко. В последний раз она заглянула на прошлой неделе.

— Что у вас нового? Филиппушка не появлялся? — первым делом поинтересовалась она, как только переступила порог дома.

— Точно был тут во время нашей с Эдиком поездки, — поделилась Эла новостями, усаживая Нину Георгиевну за стол. — Он почему-то упорно скрывается от отца.

— Нашла коса на камень. Полянские они все характерные. Против шерсти никак нельзя. Будут молчать до упора, но никто не сделает первый шаг навстречу. Эдик тот точно от матери взял упрямство, а Филипп… — Нина Георгиевна махнула рукой. — Ох, не позавидую я тебе, дорогая. А вы, значит, в гости к Полянским собираетесь?

— Собираемся, — безысходно вздохнула Эла. — Честно, я побаиваюсь Изольду, вдруг она приготовит что-нибудь из ряда вон, то, что невозможно есть в приличном обществе. Я почему-то жду от неё какой-то каверзы. — «И упрёков», — с содроганием подумала Эла.

— Изольда может. Она, конечно, сложная дама, но и на такую, как она, найдётся характер. Ты справишься. Я почему-то нисколечко не сомневаюсь в тебе.

Эла лишь молча пожала плечами. Сложно было предугадать ход событий и составить план по завоеванию неприступной крепости по имени Изольда.

— Да ты не дрейфь. Знаешь историю про Гагарина и Елизавету Вторую? Он побывал на приёме у королевы за завтраком. Уж его-то точно никто не обучал реверансам и светским условностям, а от изобилия блюд и столовых приборов на столе у него глаза разбежались. Но он не растерялся, взял самую большую ложку и положил в тарелку салат, хотя придворные так и сверлили его взглядами. И сказал при этом: «Мы будем есть по-русски».

— Надо же, — заинтересовалась Эла. — И что на это ответила Елизавета Вторая?

— Елизавета разрядила обстановку. Все приближённые сидели с осуждающими лицами. Но королева тоже взяла ложку и сказала: «А мы будем есть по-Гагарински». А потом в разговоре тет-а-тет Елизавета поведала Гагарину, что и сама не знает, как правильно пользоваться столовыми приборами, ей их лакеи вместе с блюдами подают.

— Какая молодец, — тут же расслабилась Эла. Отчего-то эта история тронула её до глубины души, хоть и казалась сказочной. Даже сердце затрепетало в груди.

Задумавшись, Эла не заметила, как выпила кофе, и теперь поймала себя на том, что разглядывает дно пустой чашки. Настроение было в минус и не было желания что-либо делать вообще. Хорошо, что Изольда не имеет привычки заявляться без приглашения. Вот была бы потеха, застань она Элу дома одну в пеньюаре.

Эла потянулась к телефону, но тут же отдёрнула руку, подавив в себе порыв созвониться с Лариской и поплакаться. С той последней ссоры Эла избегала её сообщений и звонков и теперь даже пожалела, что не пошла на уступки подруге.

Мысли снова вернулись к Изольде, и Эла нахмурилась. Она запомнила её неприветливой и довольно неприступной дамой.

Куда до неё маме Марте с её беспокойным жёстким нравом, уж она-то точно ни в какое сравнение не шла с этой непростой и скупой на эмоции женщиной.

Во времена Элиной юности мать поддерживала знакомство с соседями Полянскими ровно настолько, насколько того требовали приличия. Марта не раз приглашала Изольду на чай, и та снисходительно соглашалась. На её ухоженном, слегка отстранённом лице неизменно держалась холодная улыбка. Говорила она тихо и монотонно, передвигалась степенно, будто тяжёлую корону на голове несла, отчего выглядела заносчивой и порой даже высокомерной. Казалось, Изольде ничем не угодить, и она ни к кому не питает нежных чувств.

Помнится, и Элу она недолюбливала: считала её заводилой, которая дурно влияет на младшую дочь Светочку. Честно сказать, Света сама была не подарок. Правда, затюканная матерью, шаг не могла сделать без мамкиного одобрения и все свои сумасбродные затеи воплощала через Элу. Ей и доставалось за двоих, однако она стойко сносила наказание, лишь бы не терять дружбу с соседской девчонкой и почаще бывать у Полянских. Все ходили у Изольды под пятой, даже Филипп Эдуардович, отец Эдика. Удивительно, что сам Эдик не поддался прессингу, да и Филипп, как видно, тоже.

Но всё же любовь у Изольды была — сын Эдуард. Взгляд её светлел, когда она смотрела на него и улыбка делалась добрее, живее. К счастью, он ничем не походил на мать, ни внешностью, ни повадками.

Эла помнила, как Изольда прочила сыну в жёны дочку главы министерства, то ли образования, то ли минздрава, частенько рассуждая о выгоде возможного союза. А Эла считала себя самой лучшей, самой достойной кандидатурой, вот только один был минус — разница в возрасте.

Эдик не перечил, но и особо не слушал мать, с улыбкой закрывался в комнате, обложившись учебниками, или включал свой любимый рок. А девушки из посёлка чуть ли не каждый вечер приходили к дому Полянских, сидели на