Аллегория радужной форели - Мари-Кристин Шартье

посмотреть меню. У меня даже есть теория, которая гласит, что именно люди в отношениях возбуждаются больше всех при просмотре «Тиндера». Им нравится тайно туда заглядывать, просто заигрывать, зная, что это их ни к чему не обязывает и они могут ложиться вечером в постель к партнеру без угрызений совести, без воспоминаний о флирте украдкой. А Валери вообще пользуется этим удовольствием по доверенности, постоянно пытаясь выставить именно меня заинтересованной стороной.

— Я не думала о «Тиндере», я говорю о тебе вообще-то, — отвечает она, теребя пуговицу пальто.

— Все в порядке. Я просто устала.

— Перебрала на вечеринке?

— Немного. Я была на дне рождения отца Макса.

— Ужас?

— Хуже. Он ненавидит своего отца.

— Я не очень понимаю…

— Это не важно. Я пошла на бранч, а потом мы напились. Но мне надо было его поддержать.

Она утешает меня проникновенным взглядом, фирменным взглядом Валери, которая все понимает, ну или по крайней мере даже если и не все понимает, то проницательна настолько, что видит тебя насквозь и не позволит увильнуть от признания в преступлении, которого ты и не совершала. Валери — бухгалтер, но я не раз ей говорила, что она вполне могла бы сделать карьеру в секретных службах, если бы была хоть чуточку поавантюрнее. Я стараюсь не встречаться с ней взглядом, но тщетно. И наконец спрашиваю:

— Ну что?

— Ты с Максом напилась или он тебя напоил?

— Вал…

— Я знаю, я говорю это тебе уже не в первый раз, но…

— Ва-а-а-а-ал…

— Но у вас такие странные отношения.

— Это ты странная.

— Ну да, я уже взрослая.

Я бросаю в нее скомканное полотенце, и мы тихонько смеемся, чтобы не мешать студентам, но мне становится легче. Валери, как и мои родные — папа и сестра, — не понимает, что меня связывает с Максом. Это трудно объяснить, тем более кому-нибудь вроде Вал — у нее уже давно есть свой дом и парень, который жарит летом барбекю, мечтает о семье, о маленьких человечках и о пятнах морковного пюре на маленьких пижамках в зайчиках. Меня все эти штуки заставляют дико нервничать, мне хочется удрать и никогда не возвращаться. У меня душа кочевника, я боюсь привязываться, я парусник. А Валери — якорь. Мы не всегда понимаем друг друга. Но мы очень любим и принимаем друг друга. Я думаю, что мы общаемся просто потому, что у нас не было выбора. Разница между нами видна невооруженным глазом, но только так я могу объяснить нашу дружбу, которая возникла еще в самом начале учебы в универе, во время ее единственного семестра по психологии, еще до того, как она поняла, что больше любит цифры, чем людей.

Вернемся к Максу. Валери знает, что я его люблю, но решительно не способна понять, как любовь может ограничиваться дружескими отношениями. Логическая цепочка в ее голове не выстраивается, когда она думает о нас. Это как пытаться объяснить слепому, что такое красный цвет. С точки зрения Валери, любить парня без всяких романтических штучек невозможно. Можно его уважать, ценить, конечно, но любить той самой любовью нельзя. Для нее мужчины — партнеры по жизни, сердцу и телу, и это просто неразделимо. Друзья — это, как правило, девушки, я например, с которыми она пьет кофе, тусуется в барах (редко) и обсуждает мужчин (часто). И она не понимает, как это Макс может иметь такое значение для меня.

Тем не менее сегодня она права, когда всячески намекает, что именно ситуация с Максом меня мучает. Меня всегда выбивает из колеи, когда он смотрит на меня так, как вчера, когда он так себя ведет. К счастью, это не часто случается.

Валери наблюдает за мной еще несколько мгновений, а потом прекращает игру.

— Ну я поняла, ты не хочешь об этом говорить.

— Какая проницательность! Как ты догадалась?

— Ну я чувствую, у меня интуиция. И это хорошо, ведь у меня новости.

— Давай выкладывай.

— Ты слегка офигеешь.

— Что ж такое? Давай, ну.

Она лезет под стол и роется в сумке, а потом вытаскивает оттуда маленький круглый и блестящий предмет, который она надевает на самый важный палец левой руки — не средний и не большой, конечно.

— О нет…

— О да, мадам. Дейв сделал мне вчера предложение.

— Не может быть!

— Может!

— О боже мой!

Я вкладываю в ответные возгласы все свои эмоции. Надеюсь, что звучит искренне. Надеюсь, что я на самом деле в восторге.

Я встаю и сжимаю ее в объятиях. Свадьбы — это не мое любимое развлечение, но Валери — моя лучшая подруга, одна из лучших, и заслуживает счастья, поэтому моя радость и энтузиазм вполне искренни. Она же знает, что я сделаю все, что смогу, и что я рада за нее, даже если не понимаю, чему тут радоваться. Она кажется взволнованной, она улыбается улыбкой благодарности за то, что я поддержала ее выбор. Мы усаживаемся, и она буквально сияет, ярче всех и всего в кафе.

— Вау, это же обалдеть.

— Ну да, мы хотим свадьбу весной.

Вот тут мне довольно сложно скрыть удивление.

— Так скоро?

— Ну да, а чего ждать?

— Не знаю, мне всегда казалось, что ты захочешь суперсвадьбу и будешь все тщательно готовить и планировать.

— Ну да, но я уже давно начала планировать. Дейв согласен. Он знает, во что ввязался, он меня уже хорошо знает.

— Твой Дейв просто святой.

— Только ему этого не говори, ему сорвет крышу.

Она допивает латте и смотрит на меня как-то даже робко.

— Что?

— Я так рада, что ты за меня рада.

— Ну, Вал, ты даешь. Ты же не думала, что я расстроюсь?

— Нет, но я же знаю, что это все не твое.

Я накрываю своей ладонью ее руку. Бриллиант на кольце холодный, а рука теплая.

— Ну это же не я выхожу замуж, а моя любимая подруга.

— Ах, надо же, я выхожу замуж? Я думала, что буду вторым номером…

Я убираю руку и стараюсь смотреть в сторону, мне неловко. Валери улыбается с нежностью.

— Давай я принесу тебе удачу, а?

— Ты бы не была моей любимой подругой, если бы не поступила именно так.

— Ага, наверное. А дай-ка мне поиграть немножко в «Тиндер» под твоим ником. Это отвлечет меня, и я заткнусь, чтобы не ляпнуть снова какую-нибудь чушь.

Она знает, что то, что она говорит, — не чушь собачья, а я знаю, что она умирает от желания продолжить настаивать на своем, ну хотя бы еще чуть-чуть. Но она не была бы моей