И тут я увидела чудовище - Екатерина Началова

Я не уверена, что мы обсуждаем сказку. Ингренс ведёт уголок рта в улыбке, которую не видит никто, кроме меня.

— Придумал! — Макрус берет инициативу. — В горе спрятан магический источник, возвращающий разум. Леди принесла дракону воды напиться, и он вернул разум. Затем он поделился с ней чистой силой, она обратилась до конца и вернула себе свою красоту... Они выбрались из пещеры, соединили руки и полетели вместе.

Замолкнув, Макрус ожидает реакции, зыркая глазами попеременно то на меня, то на Ингренса.

— А если дракон настолько безумен, что никакой источник на него не действует? — уточняет Ингренс.

— Ну и что... — я не даю Макрусу сказать. — Леди изначально полюбила его вместе с безумием... Даже если и нет, ей все равно...

Я замолкаю, встречаясь с серебряными глазами.

Это сказка случайно сплелась с реальностью или мы сами сплели ее? Разошедшееся было оживление спадает, все смолкают, боясь пошевелиться и сказать лишнее слово. Под лестницей воцаряется тишина, которую нарушает только дыхание. Тихо и в гостиной.

— Благодарю. Все свободны, — объявляет Ингренс, не отводя от меня взгляда.

Начинается активное шуршание, шелест, шаги и поспешные раскланивания — мои бывшие друзья стремятся как можно быстрее покинуть наш дом. Я рассеянно прощаюсь, благодарю... Недолго. Слова испаряются неозвученными — Ингренс садится рядом со мной под лестницей. Он берет мою руку в свою, и я забываю обо всех, чувствуя, как его плечо касается моего.

— Зачем ты прилетел?

Он перебирает мои пальцы.

— Захотел что-нибудь изменить для тебя.

Наши слова тихи, не громче тех пылинок, парящих в луче света. Я уже знаю, что Ингренс говорит не все.

— А еще?

— Решил сделать себе подарок на день рождения. Еще одна встреча, — он чуть улыбается и тут же сбрасывает улыбку. — Ничего не изменилось, Ри. Я все так же опасен для тебя. Как только представится возможность, я не удержусь.

Мне больно. Мне хорошо. Может мы должны выяснить отношения, должны поговорить, долго разговаривать. Я должна многое спрашивать, я, наверное, должна сердиться и... не хочу.

Гости шуршат у дверей, торопливо прощаясь, их так же торопливо провожают родители. Я опускаю глаза, слыша слабый треск ткани: острый коготь дракона безжалостно вспарывает перчатку.

— Ненавижу перчатки, — тихо произносит Ингренс. — За невозможность прикоснуться.

— Я тоже...

Его рука горяча как огонь. Палец уже залез в проделанную им прореху и касается, потирается о кожу. Затем втискивается дальше под ткань. Ещё глубже. И снова выдвигается коготь, раздирая ткань, расширяя захваченный участок и замирает нежной подушечкой на пятачке кожи. Я хочу просочиться к нему через этот пятачок, а может втянуть его в себя и не отпускать никогда.

— Ренс... — тихо произношу. — Я хочу сделать другой выбор.

— Не надо, — жестко говорит он.

— Я хочу выбрать те...

— Не надо! — обрывает Ингренс. Стискивает мне руку, поднимается и смотрит в окно. Лысая гора взирает оттуда как и прежде свысока.

— Она тебя пугала? — он кивает на гору. Солнце освещает его белоснежность, и она меняется на золото.

— Она...

Ингренс тянет меня подняться и целует мою ладонь через сделанную им прореху на перчатке.

— Идем, — коротко говорит. — Посмотришь, как она будет страдать.

Я хочу смотреть, но не хочу уходить отсюда, ведь так придется выйти из-под лестницы. Но Ингренс уже настойчиво тянет меня за собой, ведет к выходу под вопросительными взглядами родителей и оставляет снаружи. Затем делает несколько широких прыжков вперед, обращается и быстро летит к Лысой горе. Когтистые белые лапы на ходу поднимают за собой целый шлейф из вырванных с корнем клочков травы и комьев земли.

Рядом со мной молча встают родители.

Мама обнимает меня за плечи, глядя в сторону горы из-под мокрых ресниц. Отец смотрит исподлобья, переминается с ноги на ногу, нетерпеливо сжимая и разжимая пальцы. Мы вместе смотрим, как белый дракон делает круг над горой, а затем открывает пасть и впервые выпускает на нее пламя. Я не удерживаюсь от нервного смешка, а глаза настойчиво затапливают слезы, которые я стараюсь сглотнуть. Ингренс выпускает пламя снова и снова, атакуя гору так, будто она — его самый злейший враг. На горе полыхают волосы — горят деревья.

— Да чтоб тебя... — цедит отец, и тоже кидается вперед, обращаясь.

На несколько секунд мне кажется, что он сейчас атакует Ингренса, но папа выпускает струю огня на бок горы. Вместе они кружат и кружат над верхушкой, беспрестанно выпуская смертоносное драконье пламя. Длинное тело белого дракона, крупное тело золотистого, столб огня, превращающийся в черный дым — все смешивается в странный безумный танец. Внутри меня тоже что-то горит и танцует. Я не могу больше стоять.

Вырываясь из рук мамы, я стремглав бегу к горе, чувствуя как от бега слетают со щек капли слез.

Мама бежит за мной.

— Клари! — кричит она.

Несусь вперед, не хочу останавливаться. Под легкими летними туфлями шуршит трава, трещат какие-то сучья. Я не смотрю вниз, держа в фокусе только горящую гору и двух драконов над ней. Земля мелькает под ногами все стремительнее, и отдаляется все дальше и дальше.

— Клари! — в голосе мамы новые высокие нотки.

Я становлюсь невесомой как свет и быстрой как ветер. Набираю скорость... Я тоже хочу уничтожить эту гору.

Ветер держит меня на руках так легко. И гора оказывается совсем близко.

Я кричу, и из моего рта вырывается огонь.

Ингренс летит рядом, его белые крылья обвевают меня мощным потоком воздуха. Он кружит вокруг... Острые белые шипы на его хвосте и голове похожи на ледяные наросты. Прозрачные глаза смотрят на меня, кажется, с улыбкой.

Папа и мама летят снизу, я вижу их золотые спины и хвосты.

Лысая гора превращается в средоточие пожирающего ее пламени, от макушки чадит огонь и дым. Она тоже не такая большая.

Я поворачиваю голову на свою руку. Ее нет.

Это что...

Я...

Лечу?

Мои распахнутые крылья цвета солнечных лучей.

Испугавшись, я спотыкаюсь, натыкаясь на невидимую стену, неловко дергаюсь, складываю крыло и теряю равновесие. Теперь я лечу вниз. В ушах свистит ветер, он больно треплет мне щеки... недолго. На лету меня надежно подхватывают золотые когти отца.

Глава 32. Очень хорошая ученица

Мы опускаемся на ближайшей лужайке. Отец держит меня на руках.

— У