Любовь и лёд. Книга 2 - Ирмата Арьяр

в глаза той, кто сумел меня… не уничтожить, пока еще нет… пошатнуть. Какая ирония. Всего один укол ядовитой бабьей булавки… Тебя казнят за покушение на мою жизнь, шаунка. Не зря я всю жизнь ненавидел ваше коварное скорпионье племя.

Исабель сползла с табурета и рухнула на колени:

— Мой император, помилуйте! Леди Виолетта без моего ведома взяла из тайника эту булавку! Я не виновна!

— Не лги мне, шаунка. Это ты вложила оружие в руки моей глупой бездарной невесты. Но ты можешь спасти свою жизнь, излечив меня полностью. Верни мне магию и силу, дрянь, и я клянусь, ты вернешься живой в Гардарунт.

— Живой и невредимой, — поправила его камер-фрейлина. — И не в Гардарунт, а куда попрошу.

— Будь так.

Исабель помедлила, прежде чем раскрыть все карты. Провела языком по пересохшим губам.

— Никто даже из самых лучших шаунских целителей не поможет вам, мой император. Это родовое проклятие, передающееся в моей семье от старшей женщины к младшей…

— Оставь подробности, мне они ни к чему.

— Вам их необходимо знать, мой господин. Амулет создан так, что только женщина может его применить и только женщина — излечить. Мы, женщины, очень слабы, даже те, кому повезло родиться озаренной светом магического пламени. Этот амулет — защита от насильников. От него есть только одно лекарство. Любовь создательницы родового заклятия… или ее потомков. Моя любовь. Ваша магия и мужская сила вернутся к вам, как только я стану вашей женой и разделю с вами ложе.

— Лжешь, тварь! — дернулся ослабевший как младенец мужчина, но смог только слегка приподнять голову.

— Я докажу, прямо сейчас докажу, что только я — ваше лекарство. Но только без наблюдателей, — Исабель оглянулась на ледяную стену, отгородившую эту часть спальни от Яррена и стражи.

Император слабо пошевелил рукой, и по этому знаку из-за ширмы, стоявшей в углу покоев, вышел беловолосый ласх, приложил ладонь к ледяной стене, и она медленно помутнела до непрозрачности. Исабель успела заметить, как Яррен ударил в купол кулаком, но защита устояла, а к бунтовщику кинулись стражи. “Так этому выскочке и надо”, — ухмыльнулась про себя интриганка.

— Никто не должен видеть, мой господин, — пунцовея щеками, прошептала южанка и покосилась на последнего свидетеля.

— Обойдешься, — отрезал Алэр. — Мой телохранитель останется здесь и будет наблюдать, чтобы ты, шаунская змея, не вздумала навредить мне еще больше.

*

Яррен не собирался громить императорскую опочивальню.

Так получилось.

Да и так ли он виноват? Действительно, когда ледяная завеса начала мутнеть, он ударил в нее со всей силой. По куполу зазмеилась тонкая, едва заметная трещина, но разве это агрессия? Всего лишь предупредительный акт, вынужденный ответ на ограничение его функций телохранителя, и без того ограниченных куполом. А потом он лишь оборонялся от десятка накинувшихся северных магов. Как будто ласхи никогда не слышали о неприкосновенности невесты императора, а значит, и ее свиты!

Разумеется, полукровка не мог допустить, чтобы принцесса осталась без защитника и дрался как мог. А мог ученик вейриэна не так и мало. Его не сумели скрутить даже после того, как на помощь охране сбежалась вся императорская стража. Места им вроде бы хватало: стены между опочивальней и коридором уже не существовало. Но не хватило. Рухнувшие колонны перегородили входы, обломки забаррикадировали лестницы.

Последним, к чести северных магов, осыпался защитный купол. И Яррен замер: леди Исабель в опочивальне уже не было! Лишь тающий след снежного портала говорил том, как исчезла фрейлина.

В этот момент телохранитель и был повержен. Воспользовавшись его мимолетной растерянностью, ласхи накинули на горца силовые арканы и прицельно обрушили часть ледяного потолка, — терять-то уже нечего, все равно дворец ремонтировать, — насыпав из обломков ледяной курган, мгновенно ставший монолитной горой.

Бой длился всего лишь четверть часа. Алэр, тоже оценивший разрушения, когда пал защитный купол, онемел от ярости.

— Раздавить этого… эту… козявку! — приказал он.

Но тут гора, казавшаяся хрустальной гробницей, навеки похоронившей разбойника, треснула, обмякла рыхлым сугробом, словно ею накрыло не человека, а горячую печь. Еще через мгновение бывшие императорские покои снова затопило, вода хлынула бурными ручьями, потекла по лестницам, подтачивая на своем пути всё, с чем соприкасалась. Наводнение ширилось, грозя уничтожить весь ледяной дворец. Ласхи, пытавшиеся остановить потоп, заморозить, лишь пускали бессильные фейерверки заклинаний. Они перестали работать!

И посреди этого кошмара стоял, расставив ноги и подняв над головой светящийся, как солнце, рубиновый перстень, ненавистный ученик ненавистного Рагара, проклятого Алэром, но не побежденного.

— Немедленно останови это, Яррен фьер Ирдари! — попытался приказать император, но его голос был так слаб, что потонул в криках ласхов. — Стража! Что вы стоите? Он один, убейте его!

Стражники, обернувшись снежными вихрями, пытались спастись кто как мог, безуспешно бились в окна и двери, пока не догадались вылететь в прореху на потолке.

Яррен их не преследовал - не до того. Он держал активированный перстень Роберта и чувствовал, как изливается из него такой жар, словно полукровка попал в жерло вулкана. Сил горцу не хватало. Даже защиты дэриэна Ирдари, призвавшего силу рода, не хватало. Еще немного, и вскипит собственная кровь полуинсея. Обидно, что тайное оружие, данное для защиты принцессы Виолетты, пришлось продемонстрировать и использовать сейчас, по такому мелкому поводу, как жизнь Яррена. Но, не сохранив свою жизнь, он не спасет и принцессу, когда понадобится. Теперь император предупрежден об имеющейся у телохранителя силе. Плохо это или хорошо, уже неважно.

— Яррен, прекрати! — услышал он сквозь нарастающий шум от шепота невидимых предков. — Во имя нашей дружбы, нашей клятвы и тайного имени Прекрасной дамы, прекрати немедленно!

— Прости, принц Игинир. Пусть сначала твой отец вернет леди Исабель живой и невредимой. Пусть вернет леди Эбигайл живой и невредимой. Пусть вернет тело леди Марцелы, дабы ее похоронили на родине. Гардарунт и Белые горы требуют!

Рамасха, бледный и худой, как годовалое деревце белоясеня, искрящимся призраком парил над обломками. С его длинных распущенных волос стекали капли лунного света, и там, куда они падали, горячая вода покрывалась ледяными лепестками. “Если бы Виолетта еще не влюбилась в этого позера, то сейчас точно потеряла бы голову. Хорошо, что здесь ее нет” — оценил горец.

— Яррен, если кто-то из них еще жив, то будет возвращен. Отец, — повернул голову кронпринц, и горец, как и не успевшие сбежать ласхи, оценил, что слово “император” не прозвучало. — Ты