Хрустальная ложь - М. Эль

Внизу тихо тикали часы, отмеряя секунды их странной передышки. За окном горел ночной Нью-Йорк, его огни мерцали, как тысячи глаз, наблюдающих за этой сценой. А она, Валерия Адель Андрес — дочь европейского клана, беглянка, безжалостный адвокат и наемник, что убивала без промаха — сидела рядом с тем, кто давно стал её зеркалом.

Спустя некоторое время дверь тихо скрипнула. Селина вернулась, её глаза были красными от слёз и бессонницы, но теперь в них читалось облегчение. Лилит даже не повернулась, её взгляд всё ещё был прикован к Виктору.

— Всё под контролем, — коротко бросила она, её голос был чуть охрипшим, но спокойным. — Пускай спит. Температура спала.

Сестра тихо улыбнулась, её губы дрогнули.

— Спасибо, госпожа, — прошептала она, почтительно.

Валерия лишь устало выдохнула, её плечи опустились.

— Ещё раз “госпожа” — и ты вылетишь через окно, — процедила она сквозь зубы.

Но она сказала это без злости, без привычного яда. В её голосе впервые за долгое время звучала не просто усталость, а что-то более глубокое. Усталость, смешанная с нежным, почти неощутимым теплом. И это тепло, словно тлеющие угольки, обещало разгореться в бушующее пламя. Пламя, которое могло как уничтожить, так и навсегда связать две самые опасные души этого города.

…

Часы тянулись долго. Лилит проверила температуру — ещё немного жар, но уже не тот, что сводил с ума. Кризис миновал. Виктор лежал тихо, его дыхание стало ровнее, и Валерия подумала, что, пожалуй, пора уйти. Её миссия выполнена. Ей не хотелось оставаться здесь ни минуты дольше.

Она потянулась к его лбу, чтобы поправить влажный компресс, — и вдруг её мир перевернулся.

Одно резкое движение. Вспышка боли, тяжесть горячего тела, запах вина, лекарств и его собственной, мускусной силы, приливший к ней. Она оказалась под ним, пригвождённая к матрасу.

— Что за чёрт?! — рыкнула Лилит, её глаза мгновенно превратились в два холодных изумруда. Мышцы мгновенно вспомнили привычку к борьбе, тело напряглось, готовое к схватке.

Виктор — даже в таком состоянии — инстинктом схватил её запястье, впившись пальцами в нежную кожу. Его глаза были мутными от жара, но движения — точными, отточенными, безошибочными. Мафия остаётся мафией, даже с температурой под сорок.

— Что?.. — хрипло прорычал он, пытаясь сфокусировать взгляд. Его голос был сиплым, но в нём звенела сталь. — Селина?..

— Не Селина, идиот, — она резко дёрнула рукой, и хватка на её запястье ослабла. Лилит мгновенно почувствовала пульс его ярости, смешанной с бредом.

— Андрес?.. — его глаза медленно сфокусировались на её лице, узнавая её.

— Угадал, гений, — она парировала с яростью. — И, если не уберёшься с меня прямо сейчас, я тебя пришибу. Прямо здесь.

Мужчина моргнул, глядя в её глаза — в янтарь, затянутый усталостью, но полыхающий диким огнём.

— Я… подумал… кто-то хочет убить меня.

— Отлично, — её голос был ледяным. — Тогда знай — если не ляжешь обратно и не будешь вести себя прилично, так и будет. Я лично прослежу.

Она с силой толкнула его плечо, пытаясь оттолкнуть, но он не двинулся с места, лишь усмехнулся. Эта улыбка, даже сквозь жар, была полна наглости и тёмного очарования.

— Страшная ты женщина… — прошептал он, его взгляд скользнул по её лицу, по приоткрытым губам. — И до безумия красивая.

— И вооружённая, — отрезала Лилит, её голос был жёстким, как кремень.

В одно мгновение, её рука метнулась к кобуре на бедре. Она достала нож — тонкий, с выгравированной лилией на рукояти, и лениво, небрежно провела лезвием вдоль его щеки. Не касаясь кожи, просто играя отражением света, давая ему почувствовать остроту стали.

— Скажи мне ещё хоть слово — и порежу под ноль, — хрипло предупредила она, её глаза горели тёмным огнём.

Виктор не моргнул, только уголок губ дёрнулся. Этот человек был неисправим.

— Знаешь… ты, наверное, именно из тех женщин, ради которых мужчины совершают безумства. Теряют рассудок.

— А ты, наверное, из тех мужчин, которых я обычно закатываю в бетон, — парировала девушка, поднимаясь на локтях, её взгляд был полон яда.

Он рассмеялся тихо, сипло, устало, его смех был полон надрыва, но и какого-то странного, болезненного восторга.

— Богиня хаоса… — пробормотал он, его глаза уже закрывались, но рука всё ещё крепко держала её.

Лилит хотела ответить, вырваться, но он вдруг склонился ближе, почти бессознательно, прижимаясь лбом к её плечу, словно ища утешения. Весь его вес лёг на неё.

— Энгель… блять… — прошептала она, её голос был едва слышен, но руки, вопреки её воле, сами легли на его затылок, прижимая его к себе. Он был горячий, уставший, пах мятой и болью, но в этот момент, прижавшись к ней, он был словно ребёнок, ищущий тепло. И впервые за долгое время она не оттолкнула. Не смогла.

— Спи, — тихо сказала она, её голос дрогнул. — Дьявол с тобой, спи.

Виктор выдохнул, расслабился, полностью отдавшись её теплу, её силе. Она осталась рядом — неосознанно, как будто что-то внутри велело остаться, что-то древнее, сильнее её воли. Лёгкое движение — и его рука, расслабленная во сне, скользнула по её талии, притягивая ближе, к самому сердцу. Она замерла, её тело напряглось.

— Только попробуй… — прошептала сквозь зубы, — и я тебе прострелю колено.

Но он уже спал. Глубоким, беспробудным сном, прижавшись к ней, как к последнему якорю в штормовом море. И Лилит осталась, прислушиваясь к его ровному дыханию, её собственное сердцебиение отдавалось глухим стуком в груди.

Под утро Виктор проснулся от странного чувства — чужое, тёплое дыхание у его шеи, мягкое касание волос и нежный запах жасмина, смешанный с запахом пороха. Он приподнял голову, его глаза медленно открылись, встречаясь с мягким светом рассвета, проникающим сквозь шторы. И тут он увидел её. Спящую на его груди, её голова лежала на его плече, а одна её рука была перекинута через его торс.

Он не сразу понял, где реальность, а где сон. Он протёр глаза. Нет, это не сон. Это она. Здесь.

Чёрт.

Она действительно осталась. Эта мысль эхом отдавалась в его голове, меняя всю его картину мира.

Он смотрел на неё, на её спящее лицо, и в голове всплывали обрывки мыслей, воспоминаний: все те женщины, что были до неё, всегда уходили, как только он заболевал. «Боюсь заразиться», «ты выглядишь ужасно», «мне страшно» — отговорки, за которыми пряталась слабость, неспособность быть рядом с ним, когда он не был всемогущим Энгелем.

А эта ведьма…

Та, что могла наставить на него пистолет и спорить с ним до рассвета,