Укушенная - Джордан Стефани Грей

Я спрыгиваю с Сина так быстро, как только позволяют мои рефлексы, и падаю на землю. Брошенный гвоздь вонзается мне в руку, но я не вздрагиваю. Страх сжимает мою грудь. Я резко втягиваю воздух, когда принцесса Эвелин Ли появляется в дверном проёме, скрытая тенью в темноте, её красные глаза горят яростью.

— Не мог придумать что-нибудь получше? — спрашивает Эви Сина, скрестив руки на груди, и её когти почти впиваются в собственную плоть. — Знаешь, я всегда считала тебя настоящей занозой в заднице, но никогда — дураком.

— Полагаю, даже принцессы совершают ошибки, — небрежно говорит Син. Он разваливается в кресле, его тело расслаблено, будто он совсем не смущён. Не напуган. Я, однако, не знаю, как себя вести, растянувшись полуголой на полу. У меня не хватает слов, и волна унижения разливается по венам. Гвоздь всё ещё впивается в ладонь, но я почти не чувствую этого. Я медленно поднимаюсь на колени, натягивая позаимствованную рубашку так низко, как позволяет ткань. Эви бросает на меня взгляд и презрительно усмехается.

— Если ты закончила на полу, королева Сибилла зовёт нас в тронный зал. — Она облизывает кончики своих клыков. — Может, сначала переоденешься, пёсик, я вижу твои соски. — Затем, обращаясь к Сину, она говорит: — В следующий раз, когда будешь с кем-нибудь трахаться, выбери породу получше. Нам нужна госпожа, а не дворняжка. — Развернувшись на каблуках, Эви, не говоря ни слова, уходит по коридору. Я изумлённо смотрю на Сина, который лишь пожимает плечами.

— Поверь мне, — говорит он, — всё могло быть намного хуже.

И хотя он говорит правду, я всё равно в это не верю. Эви только что застала меня на коленях у своего будущего жениха. Она ни за что не отпустит меня, отделавшись парой оскорблений и щелчком по волосам. Я выдёргиваю гвоздь из ладони и поднимаюсь на ноги, испытывая отвращение к тому, как дрожат мои ноги. Мои колени вот-вот подогнутся. Если я в чём-то и уверена, так это в том, что я увидела смерть в её глазах, и я не могу винить её за это.

Син принадлежит ей.

Если раньше я не была её целью, то теперь точно стала.

Весь двор собирается в тронном зале, и я внезапно переношусь на несколько месяцев назад. Только на этот раз никто меня не замечает. Кажется, никому нет дела до того, что я здесь. Даже Эви присоединятся к своему двору, ни разу не оглянувшись.

Перекинувшиеся оборотни рычат и скалятся у края помоста, и их человеческие аналоги сбиваются в круги вокруг мраморной комнаты. Гобелены растрёпаны, ковры пропитаны вином, вылившимся из бокалов, упасших со столов. Бета ударяет когтем по стеклянной шахматной доске, и фигуры разбиваются о стену.

— Что происходит? — шепчу я, бросая взгляд на Сина.

Однако его больше нет рядом со мной.

Проходя по проходу, он пробирается сквозь толпу оборотней к своей матери. Королева Сибилла сидит на троне, её чёрные глаза прищурены, а в кулаке зажат серебряный кинжал с позолоченной рукоятью. Лорд Аллард наклоняется, чтобы что-то сказать ей тихим голосом, выражение его лица мрачное. Эви уже там, у подножия лестницы, её волосы заправлены за уши. Она плотнее запахивает шёлковый халат на талии. На самом деле — я оглядываюсь по сторонам, и сердце подскакивает к горлу — все оборотни, которым ещё предстоит превратиться, одеты в какую-то разновидность ночной одежды. Внезапно я понимаю, что никто не ожидал их здесь увидеть. Что бы это ни было… это нехорошо.

Не зная, что ещё делать, я медленно продвигаюсь вперёд, надеясь уловить окончание шёпота королевы. Вместо этого я слышу обрывки примерно из двенадцати разных разговоров.

— …беспрецедентное убийство…

— … с Корой этого бы никогда не случилось…

— …подписала наши свидетельства о смерти собственной кровью…

Оборотень поворачивает голову в мою сторону, когда я прохожу мимо, и его глаза становятся тёмно-карими. Он бросается на меня, будто хочет укусить, но я отшатываюсь… прямо на Порцию. Она нежно подхватывает меня, но шум толпы толкает меня вперёд. Прямо в твёрдую спину Каликса. Он разворачивается, хватает меня за плечо, прежде чем я успеваю споткнуться, и сажает на место рядом с собой, у передней части помоста.

— Харт, — бормочет он, и его хватка ослабевает, как только я обретаю равновесие.

— К-Каликс. Что всё это значит?

— Мы ещё не уверены. — Он стоит неподвижно, его мышцы напряжены, он готов к драке.

От энергии, царящей в комнате, волосы у меня на затылке встают дыбом. Это ощущается как… перемены, будто мы стоим на пороге чего-то — возможно, смерти, если судить по сияющим глазам и сверкающим зубам вокруг нас. Я инстинктивно придвигаюсь ближе к Каликсу. Он тоже следит за чересчур усердными оборотнями своим пристальным взглядом, наблюдая и выжидая.

Чего, я не знаю.

— В этом дворе уже более десяти лет не совершалось убийств! — восклицает кто-то, в то время как другие соглашаются с ним. Это оглушает, так громко, что у меня могут лопнуть барабанные перепонки. Или, возможно, вместо этого треснет крыша или стены. Весь тронный зал сотрясается от их возмущения.

Убийство? Я украдкой бросаю взгляд на Каликса, который ничем себя не выдаёт. Его челюсти сжаты. Взгляд жёстче. Но кто, где и как?

В нескольких футах передо мной, рядом с Эви, Син требует тех же ответов.

— Расскажи нам, — говорит он и выглядит каким-то более резким, чем раньше, незнакомым, всё его тело излучает внезапную и смертоносную сосредоточенность. Исчез томный парень из моей спальни, и мурашки бегут по моим рукам при виде принца Синклера Севери. — Расскажи нам, что происходит, мама. Мы заслуживаем того, чтобы знать.

Меня обдает жаром. Вспышка лжи.

Но… этого не может быть. Я смотрю на Сина, сбитая с толку его словами, но он качает головой, будто это не имеет значения. И это не так. Если в замке кого-то убили, мы заслуживаем того, чтобы знать. Меня не волнует, что здесь всё делается не так, если секретность — это своего рода традиция. Своего рода сила. Нам нужно знать.

Удивительно, но Эви соглашается.

— Думаю, что это необходимо для благополучия и безопасности этого двора…

— Тихо, — прикрикивает на неё королева Сибилла, перекладывая кинжал в левую руку и наклоняясь вперёд. Лорд Аллард сжимает рукоять своего меча пятью когтями, которые гораздо острее, чем лезвие его собственного оружия. — Это мой двор, и я буду решать, как поступить. Все вы, —