Укушенная - Джордан Стефани Грей

— Знаю, — говорит Каликс, следя за кровью, стекающей с моей руки на пол. Кровью из раны, которую Эви нанесла серебряным кинжалом. Она не скоро заживёт.

— Так обвини её в государственной измене!

— Ванесса, в наших законах есть порядок. Она — принцесса, и Синклеру суждено стать её будущим супругом. Она имела полное право причинить тебе вред, потому что ты вторглась на её территорию. Ты бросила вызов её будущей власти. Единственное преступление, совершённое здесь, было твоим, и она не выдала тебя королеве и не потребовала твоей головы. Она просто наказала тебя.

Просто… просто наказала меня? Я вижу сквозь свою руку. Я чувствую запах гниющей плоти там, где серебро пронзило мою кожу.

— Син — не её территория, — рычу я. — Она даже не хочет быть с ним! — Бешеный зверь рвёт когтями мою грудь, и я сдерживаю крик ярости. Всё это несправедливо, абсолютно всё, и Каликс, и его порядок, и его законы могут катиться ко всем чертям, мне всё равно. Я больше не буду играть по их правилам. — Эви убила мою лучшую подругу! А как насчёт наказания за это? — Почему он не понимает? Почему я не могу заставить его понять? — Я потеряла свою сестру Каликс. Свою вторую половинку. Ты хоть представляешь, каково это? Ты когда-нибудь испытывал такую боль? Нет, — усмехаюсь я, прежде чем он успевает ответить. — Ты этого не никогда не чувствовал. Ты никогда не заботился ни о ком, кроме себя, не так ли? Ты слишком чёрствый, слишком холодный, слишком трусливый, чтобы когда-либо полюбить кого-то так.

Я хочу, чтобы он разозлился на меня. Набросился, напал. Вместо этого он просто кивает.

— Знаю.

— Прекрати так говорить!

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Я… я… — Волчий аконит дрожит в моей руке, и моё тело… теперь оно дрожит безудержно. Перед глазами всё застилает красное. — Я не знаю. — Ненависть сплетает ядовитую паутину под моей кожей, превращая мои вены в чёрную, как смоль, ненависть. — Селеста не сделала ничего плохого. Она была просто девушкой. Она была просто девушкой на вечеринке, и ей следовало пойти домой, в свою постель. Она должна была… она должна была… существовать.

Она должна была существовать.

Ничего этого не случилось бы, если бы Селеста была всё ещё здесь. Если бы она не умерла, я бы никогда не узнала об оборотнях, королевствах фейри и лунных озёрах. Я бы никогда не узнала Эви по-настоящему, не узнала бы её жестокости на пляже и никогда не почувствовала бы этой всепоглощающей ненависти. Этого всепоглощающего желания ранить её, причинить ей боль так, как она причиняет боль мне.

«Она всё ещё мертва… её сбили на дороге в том глухом переулке, размазав по решетке полуприцепа».

А вот и Каликс, стоящий в дверях с невыносимо спокойным выражением лица. Скрестивший руки на груди. Склонивший голову набок. Будто он точно знает, о чем я думаю, что я планирую, и находит это невпечатляющим, если не сказать забавным.

Вся эта ситуация — это уже слишком. И так продолжалось слишком долго. Селеста, Син, Эви, Каликс… Каликс и его глупое лицо. Его третий промах. Всё это накатывает на меня, как приливная волна, пока я не захлёбываюсь в собственном горе и ярости. Пока моё тело не начинает двигаться, делать выпады, подпрыгивать, чтобы повалить его на пол так, как я хотела бы повалить Эви…

Он с невероятной скоростью уклоняется в сторону, и я врезаюсь в одну из скамеек. Она падает на пол с оглушительным грохотом. Однако я не падаю после этого. Не в этот раз. Вместо этого я ловлю себя на том, что приседаю и разворачиваюсь почти так же быстро — кровь шумит у меня в ушах — чтобы ударить его по коленям.

Он хватает меня за ногу, прежде чем я успеваю коснуться, и дёргает на себя. От этого простого движения его запястья я оказываюсь на спине.

— Так ты собираешься убить Эвелин Ли? — спрашивает он, нависая надо мной. — Это и есть твой блестящий план?

— Я ничего тебе не скажу.

Я судорожно хватаюсь за что-нибудь, что можно было бы использовать против него, хоть за что-нибудь, прежде чем осознаю, что всё ещё держу аконит в руке. Рыча, я тычу им ему в лицо, и он мгновенно отшатывается, отпуская мою ногу, когда его золотистые глаза становятся жёстче, и меня охватывает злобное удовлетворение. Хотя тихий голосок в моей голове предупреждает, что нападать на Каликса безрассудно — настолько безрассудно, что мне всё равно. «Это третий промах, Харт».

По его словам, мне больше нечего терять, и в данный момент я не могу думать дальше этого момента. Есть только я, и есть только Каликс.

Поэтому я снова замахиваюсь на него. Снова. Я прижимаю его спиной к столу инструктора Бхата. Когда на этот раз я делаю выпад, намереваясь вогнать аконит ему в глаза, он хватает меня за запястье одной рукой. Он раскручивает моё тело, нас обоих, пока моя грудь не ударяется о стол, так что у меня перехватывает дыхание. Хотя я вырываюсь, переворачивая бутылки, бумаги и даже подставку с аконитом, он прижимает меня к дереву всем своим тяжёлым телом. Одной рукой он всё ещё сжимает моё запястье. Другой обхватывает мой затылок.

— И что потом, Ванесса? — тихо говорит он мне на ухо. По моей шее пробегают предательские мурашки. — Что произойдёт после того, как ты убьёшь меня? После того, как ты убьёшь её? Только не говори мне, что ты настолько глупа, чтобы думать, что вы с Сином отправитесь в плавание навстречу закату после того, как ты отравишь его наречённую.

— Она не его наречённая, — шиплю я. Пока нет.

— Э-э. Ты действительно настолько глупа. — Его пальцы сжимаются, когда я извиваюсь под ним, и он проводит носом по всей длине моей шеи. Его зубы задевают моё горло. Один большой укус, и я мертва. Словно разделяя его мысль, он рычит: — Было бы любезно убить тебя сейчас. Я буду намного быстрее королевы.

Я отклоняю голову назад, но он двигается как продолжение моего тела, слишком быстро, чтобы я могла сломать ему нос.

— Так сделай это, тогда…

Но он этого не сделает. Я знаю, что он этого не сделает. Убить меня означает нарушить его драгоценный закон. Вместо этого он заключает меня в объятия, и в нашем новом положении наши лица оказываются слишком близко — так близко, что я вижу круги