Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

Мейбелл и ее служанкой. Они уже отвыкли от ходьбы на твердой поверхности, и земля едва не заходила ходуном под их ногами. Том вовремя подхватил их под руки и усадил в экипаж, уже битком набитый багажом путешественников. Граф Кэррингтон и Джордж Флетчер предпочли скакать верхом к месту назначения на местных лошадях.

Их путь пролегал по одному их самых мрачных горных перевалов Уэльса. Казалось, здесь никогда не бывало людей. Перевал предстал перед глазами Мейбелл в первозданном виде, не тронутом рукой человека, и она невольно впечатлилась грозным величием природы, создавшей необозримо высокие горы.

Вскоре выполз туман и начал моросить осенний дождь. По склонам побежали ручьи, оставляя после себя узкие следы. По обе стороны дороги вставали новые неприступные горы. Здесь легко можно было потерять путь и умереть, всего в нескольких милях от цивилизации. Вдобавок начало темнеть, что вовсе не прибавляло путешественникам уверенности.

Но не успела Мейбелл как следует испугаться безлюдности мест, по которым она проезжала вместе со своими спутниками, как перед ее глазами мелькнула деревушка Лладриндод в несоклько десятков дворов и небольшой сельской церковью. Скоро ее карета остановилась возле высокой ограды с кованными воротами, установленной вокруг длинного трехэтажного дома, построенного у края древней дороги. Сперва Мейбелл показалось, что в его окнах вовсе не было света, но, выйдя из кареты с помощью Джорджа Флетчера, она увидела наверху в окне еле различимый свет свечей и в одной угловой комнате нижнего этажа на подоконнике горящую лампу. Их явно ожидали заранее предупрежденные гонцом слуги.

Хозяина и приехавших с ним его гостей встретил пожилой дворецкий Кинан Эванс и его сестра Гвинет. Граф Кэррингтон первый направился к дому в их сопровождении, за ним последовала Мейбелл. Входная дверь была высокая, сделанная из массивных дубовых досок и скрепленная широкими полосами железа. Она вела в необычайно большую переднюю, которая была очень тускло освещена лампой, и лица портретов на стенах и фигуры в старинных доспехах, тонущие в сумраке, производили столь гнетущее впечатление, что Мейбелл не хотелось смотреть на них.

Когда она стояла в этой огромной комнате с каменным полом, то казалась очень маленькой странной фигуркой в этом большом доме, и чувствовала себя тоже какой-то маленькой, ненужной и заброшенной девушкой.

Она дождалась Джорджа Флетчера, который пригласил ее следовать за ним. Мейбелл предпочла бы, чтобы о ней позаботились служанки, но было бы неприличным сразу высказывать свое недовольство оказавшего ей гостеприимство хозяину. Поэтому она покорно пошла дальше в дом со своим поклонником, который начал внушать ей все большее недоверие к себе.

Джордж повел ее вверх по широкой лестнице, потом по длинному коридору, опять вверх уже по небольшой лестнице, и еще по одному коридору. Потом в стене отворилась прежде неосвещенная дверь, и Мейбелл очутилась в комнате, где топился камин и на столе был приготовлен ужин на одного человека. Здесь горел свет трех свечей, который снаружи заметила девушка.

— Джордж, ты почему не поместил меня рядом с графом Кэррингтоном? — решилась спросить Мейбелл. Неизвестность свела бы ее с ума, и для нее было лучше сразу прояснить ситуацию, чтобы знать чего ожидать.

— Увы, Мейбелл, Альфред сам попросил меня, чтобы я отвел тебе комнаты подальше от него. Как мы полагали, его высокомерие не дает ему легко простить тебя за вину перед ним, — последовал ответ. Затем Джордж Флетчер ободряюще улыбнулся ей, и играя роль гостеприимного хозяина отодвинул для нее стул за обеденным столом со следующими словами:

— Но ты не волнуйся, дорогая, моя спальня находится неподалеку от твоей, и в случае необходимости я защищу тебя и от злоумышленников, и от привидений.

Однако слова Флетчера еще больше встревожили Мейбелл. Меньше всего на свете она желала бы близкого ночного соседства с ним и чувствовала в его предупредительности некий подвох, желание разлучить ее с Альфредом. И Мейбелл начала бояться молодого офицера гораздо больше, чем в свое время короля Якова Второго, сознавая в какой опасной зависимости она и граф Кэррингтон оказались от него. К счастью, Джордж оказался достаточно тактичным, чтобы оставить ее в одиночестве осваиваться на новом месте. Но когда Мейбелл очутилась в постели, она уткнулась лицом в подушку и заплакала навзрыд. В Лондоне она мечтала, как можно скорее оказаться вдали от короля в безопасном месте вместе с любимым Альфредом и дружески относившимся к ним Джорджем Флетчером, но желанная действительность оказалась совершенно непредсказуемой, пугающей и угрожающей. К тревогам относительно намерений безоглядно влюбленного в нее Флетчера прибавилась холодность Альфреда Эшби, мучившая Мейбелл. Будущее казалось девушке настолько беспросветным, что она промаялась без сна всю ночь и уснула только под утро.

Следующий день не принес облегчения Мейбелл, хотя сам дом, называемый на английский манер Филдхилл — Дом на холме — понравился ей. Расположенный в прелестной долине среди неприступных гор он был идеальным убежищем для беглецов, скрывающихся от властей. Но Мейбелл, уже по опыту знавшей, что влюбленные в нее мужчины способны на любые безумства, все больше снедала тревога. Джордж Флетчер был полным хозяином этих мест, и жители окрестных деревень почитали его как потомка по материнской линии княжеского рода Ллевелинов. Ему ничего не стоило выдать графа Кэррингтона властям, чтобы таким образом избавиться от соперника. Положение усугублялось тем, что граф Кэррингтон полностью ушел в свои переживания по поводу своих утрат, и не замечал каким пристальным вниманием Флетчер отличает его невесту.

Пребывание в Филдхилле не лучшим образом подействовало на душевное состояние лорда Эшби. Раньше сознание опасности отвлекало его от мучительной скорби по погибшей жене, теперь его мучила мысль, что он не только не смог защитить Сару, но она погибла, спасая его.

Несколько дней Мейбелл молча терпела полное безразличие к себе своего возлюбленного. Однако все возрастающая тревога от настойчивых ухаживаний хозяина дома подтолкнули ее к решению начистоту поговорить с Альфредом, хотя сначала она не хотела нарушать его покой. Собравшись с духом, девушка направилась к кабинету графа Кэррингтона, воспользовавшись тем, что Джордж Флетчер отправился стрелять дичь. В конце концов она все еще считалась невестой лорда Эшби, и, хотя бы по этой причине могла рассчитывать на его участие и защиту.

Однако, по мере того как Мейбелл приближалась к покоям своего жениха, в ней все меньше оставалось смелости для откровенного разговора. К полуоткрытой двери она подходила уже на цыпочках, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за нее. Мейбелл остолбенела, когда ее слух уловил приглушенные рыдания ее жениха. Раньше она даже представить себе не могла, что этот