Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

Моя нога ступала по обугленным пшеничным полям, когда они отправлялись на поиски, и я мысленно приготовился к тому, что будет дальше.

Солярис умрет, и я, убив его, умру.

Кража божественных сил потребовала бы его гибели, но обретение такой божественной силы было бы смертным приговором для себя самого. Тени никогда не предназначались для того, чтобы обладать противоположной силы светил.

Медленная улыбка растянулась на моих губах, когда воздух наполнили крики.

Хотя я мог бы прожить столетия, эти столетия были бы наполнены агонией и смятением, поскольку магия Соляриса будет пожирать мою душу, но я позабочусь о том, чтобы Далия испытала каждую унцию боли. В этом мире. Сначала я бы убил ее любимого, потом ее друзей, а потом я бы уничтожил этот мир, прежде чем перейти к следующему.

Я бы позаботился о том, чтобы пророчество стало моим, каким бы коротким оно ни было, потому что когда тьма и свет сольются, сила миров навсегда останется в его власти.

Я стану разрушителем миров только по двум причинам, и когда придет мое время умирать, я позабочусь о том, чтобы она сопровождала меня. В пророчестве упоминались только два из них, и теперь мне был ясен его смысл — особая личность, принимающая объединение сил.

Я.

Тишина заполнила Страну Светил. Я зашагал через пшеничное поле, мимо обугленного дерева с листьями-бабочками, в город. Статные тела светил, застывших на разных стадиях боя, приветствовали меня, и я кивнул Дагону, проходя мимо, намертво нацелившись на свою цель.

Как только Солярис умрет, я разбужу светил и поприветствую их как новый бог.

Мои ботинки застучали по мраморному полу, эхо разнеслось по пустому, безлюдному храму, когда я остановился перед троном светила.

Он сидел, обхватив голову руками, усталость проступила морщинами на его коже. Жалкое подобие бога.

— Пришел, чтобы окаменить меня так скоро, после воссоединения с моей дочерью? — спросил он, поднимая голову. — Имей сердце, мальчик.

— У меня нет сердца, — заявил я, расправляя крылья. — Ты обеспечил смерть Дуаны, позволив Далии жить.

Я бросил уничтожающий взгляд в сторону Соляриса.

— У тебя была сила, чтобы спасти её.

Из груди Соляриса вырвался звук недоверия.

— У меня не было такой силы. Та сила, которой я обладал, была потрачена впустую, пытаясь спасти тебя. Ты думал, что оказался в том мире совсем один? В надежде, что жизнь среди смертных укрепит твое сострадание, я отправил вас туда. Теперь я понимаю, какой это было ошибкой.

— Если бы ты прожил хотя бы мгновение в моей жизни, ты бы тоже не испытывал сострадания.

Этот человек смотрел на меня сверху вниз.

— Пророчество будет моим, как и сила миров.

Между бровями светилы образовалась морщинка.

— Пророчество не о разрушении; оно о спасении. Предполагалось, что оно описывает союз света и тьмы, силу саму по себе, способную спасти миры, утопающие в страданиях.

Когда я не ответил, бог продолжил:

— Когда тьма и свет сольются, взойдет новый рассвет. Две половинки, ставшие единым, найдут рай. Когда далёкие души воззовут, засияет новая надежда. Ибо в единстве — сила миров, навеки подвластная им, — светило вдохнул, раздувая ноздри, когда откинулся на спинку своего трона. — Это должно было стать учебным пособием для вас четверых. Объединив свои силы, вы должны были навести порядок в двух мирах погрязших в хаосе.

Я фыркнул.

— Я интерпретирую это так, как считаю нужным.

Он устало вздохнул и помахал рукой в воздухе.

— Давай, преврати меня в камень. Давай покончим с этим вопросом.

Из моей груди вырвался единственный смешок, когда я поднял ладонь. Тени раскручивались на мраморном полу и ползли к ножкам трона Соляриса.

— Это восхитительно, что ты меня так недооцениваешь, — сказал я.

Тени собрались вокруг тела бога-светила и потекли через его грудь, замыкаясь вокруг семени силы внутри. Я повернул запястье, дернул, и сила этого рывка потянула его вперед, а его глаза расширились от удивления.

— Убить меня — это смертельный приговор, Малахия. Поступая так, ты должен забрать мою силу, но эта сила не принадлежит тебе. Она принадлежит ей.

Я сжал руку в кулак и потянул еще раз, наблюдая, как золотой свет поднимается из его груди. Солярис вздрогнул от боли, когда сила по спирали потекла из его тела, собираясь в моей ладони.

— Эта сила убьет тебя. Она будет пожирать тебя до тех пор, пока от тебя не останется ничего, кроме хрупкой оболочки самого себя.

— Я уже оболочка! — я закричал, когда огромные золотые волны закрутились спиралью в моей ладони, собираясь в маленькое зернышко.

Солярис закричал, когда я изъял последнюю частичку его силы, трансформация охватила его тело, состарив его на столетия у меня на глазах. В его золотистых волосах появилась седина, в то время как вокруг его некогда ярких глаз собрались небольшие морщинки, которые теперь стали тусклыми. Перья слетели с его крыльев и упали на землю, когда крылья свернулись сами по себе. Тяжелый кашель сотрясал его грудь, сотрясая старые и усталые кости.

Как только семя сформировалось полностью, я поднял руку и ударил ею себя в грудь, чувствуя ноющий ожог могущественной силы, которая никогда не должна была принадлежать мне. Сила обжигала мои кости и кипятила кровь, ощущение этого было мучительным. Это была сила, слишком великая, чтобы на нее можно было смотреть, горючая сила, которую мое тело едва могло вместить.

В любом случае я поглощал ее, наслаждаясь мучениями.

Мое тело умоляло меня избавиться от токсинов, циркулирующих в моей крови, но я настаивал. Я мог бы жить с этим годами — столетиями, — сколько бы времени ни потребовалось, чтобы свершить мою месть.

Острая боль пронзила мои крылья, ощущение было как смерть от тысяч порезов. Я выгнул шею, пока перед моими глазами не показался кожистый материал. Перья, мягкие и золотистые, со смертельно острой оболочкой на кончике, проросли из материала. Мои глаза расширились, когда я смотрел, как растут перья, скрывая видимые кости.

Крылья светила были просто крыльями тени с перьями.

Смех сорвался с моих губ. Я не мог дождаться, когда Далия увидит, насколько хорошо мы подходим друг другу. Боль пронзила мой череп с такой силой, что заставила меня упасть на колени, корона Соляриса превратилась в сплошную кожу. Я встретился со своим отражением в серебристых стенах, и золотой луч света изогнулся дугой у меня на лбу.

Корона светила въелась в мою кожу.

Я замер, когда трансформация взяла верх, создав новую полутень, полусвет, светила мира, и когда боль немного утихла, я стиснул зубы и поднялся, расправляя свои