Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго

— Мне жаль, но я не могу принять твоё предложение, — произнесла я, скрестив руки на груди. — Даже ради семьи, даже ради магии. Я не буду разменной монетой в политических играх драконов.

Латор смотрел на меня долгим, изучающим взглядом. Затем медленно покачал головой:

— Ладно. Я думал, что смогу убедить тебя разумными доводами. Договором. Выгодой для твоей семьи. Но вижу, ты идешь на принцип.

Он снова опустил руку в карман своего камзола и на этот раз достал не свиток, а небольшой серебристый цилиндр с официальной печатью на крышке. Я узнала символ — древняя печать аэллэ.

— Знаешь, что это? — спросил Латор, открывая цилиндр и извлекая из него сложенный документ, скреплённый той же печатью.

Я покачала головой, но внутри уже нарастало тревожное предчувствие.

— Это копия древнего закона, принятого аэллэ ещё при основании Атала, — Латор развернул документ на столе рядом со свитком. — Закон, подтверждающий приоритет драконьих договоров над обычными человеческими соглашениями.

Я наклонилась, всматриваясь в текст.

Юридический язык был сложным, но суть я поняла сразу.

— Ты не можешь... — начала я.

— Согласно этому закону, — его голос звучал теперь отстранённо-деловито, словно он зачитывал торговый контракт, — твоя так называемая "помолвка" с Тиаром Валмором недействительна, так как противоречит более раннему договору с кланом драконов.

Я выпрямилась, чувствуя, как гнев растёт внутри, вытесняя страх:

— Мы с Тиаром назначили дату свадьбы!

— Это не имеет значения, — продолжил Латор. —Более того... Использование драконьего металла без официального разрешения клана может быть расценено как кража магических ресурсов. Это серьёзное преступление, Лиралин. За него предусмотрено наказание вплоть до конфискации всего имущества и заключения.

— Это... это нечестно! — выдохнула я, едва сдерживая дрожь в голосе. — Ты сам дал мне этот металл! Как подарок!

— Неофициально, — уточнил Латор. — Без документов, подтверждающих передачу права собственности. С юридической точки зрения, металл всё ещё принадлежит клану Авельтан.

Я почувствовала, как волна ярости поднимается внутри — чистой, обжигающей ярости. Мой голос прозвучал низко, почти как рычание:

— Это недостойно мужчины, шантажировать подарками. Ты просто ужасен.

К моему удивлению, Латор не стал отрицать. Он опустил глаза, и в его лице промелькнуло что-то похожее на стыд:

— Признаю, да, поступок отвратительный. Но ты мне нужна, и я готов на что угодно.

Эта неожиданная честность застала меня врасплох. Я ожидала отрицания, высокомерия, холодной драконьей логики — но не этого признания.

— Ты – мое сокровище, Лиралин.

— Что ты на самом деле хочешь, Латор? — спросила я тихо. — Дело не только в договоре, верно? И не только в драконьем металле.

— Верно. И ты уже знаешь. Только отрицаешь. Я хочу, чтобы ты была моей. Как и было предначертано. Как должно быть.

— Потому что так написано в древнем договоре? — спросила я с горечью.

— Не только, — его голос стал тише. — Потому что я не могу перестать думать о тебе, Лиралин.

Он оборвал себя, словно сказал больше, чем собирался. Выпрямился, восстанавливая свою обычную властную осанку:

— Но мои личные чувства сейчас не имеют значения. Важен договор. Важно будущее твоего рода и моего клана.

Кажется, этот договор – единственное, чем он может прикрыть свою чешуйчатую задницу перед старейшинами клана и своей матерью. Вот и выеживается.

— Ты шантажируешь меня.

Латор не отвёл взгляд:

— Я использую все доступные мне средства. Это не красиво, не благородно — но эффективно. Я не позволю человеку встать между нами, Лиралин. Не теперь, когда я наконец нашёл способ вернуть тебя.

— Ты не вернёшь меня шантажом, — я покачала головой, отступая к выходу. — Ты только заставишь меня ненавидеть.

— Возможно, — согласился он с неожиданной лёгкостью. — Но ты будешь моей. А со временем...

— Со временем ничего не изменится, — отрезала я. — Я никогда не прощу тебя за это, Латор. Никогда.

Он смотрел на меня так, словно видел насквозь — все мои страхи, сомнения, внутреннюю борьбу: — Посмотрим, Лиралин.

Я развернулась и пошла к выходу, чувствуя его взгляд спиной. Но у самого порога его голос остановил меня:

— У тебя есть три дня. На зимнем балу я объявлю о восстановлении нашей помолвки. Или о предъявлении официальных претензий к семье Радналов за нарушение древнего договора и незаконное использование драконьего металла.

Я не обернулась, не ответила. Просто вышла, чувствуя, как каждый шаг даётся с трудом, словно ноги налились свинцом. Три дня. Всего три дня, чтобы найти выход из ловушки, которую создал древний договор и современная драконья хитрость.

Тиар ждал меня у экипажа, его лицо напряглось, когда он увидел моё выражение:

— Что случилось? Что он сказал?

Я молча протянула ему руку, и он помог мне сесть в экипаж. Только когда дверца закрылась и мы тронулись в путь, я наконец позволила себе выдохнуть — длинно, дрожаще, словно выпуская из лёгких весь воздух, которым дышала в присутствии Латора:

— У нас проблемы, Тиар. Серьёзные проблемы.

Всю дорогу до поместья я молчала, погруженная в бурю собственных мыслей. Тиар несколько раз пытался заговорить со мной, но я отвечала односложно, не готовая обсуждать произошедшее, пока мы не окажемся в безопасности дома. Он понял и просто держал мою руку, словно пытаясь через прикосновение передать свою поддержку.

Когда экипаж остановился у крыльца нашего поместья, я почувствовала странное облегчение, словно стены родного дома могли защитить меня от драконьих интриг. Карис и Арвея, должно быть, услышали звук подъезжающего экипажа — они уже ждали в холле, их лица выражали беспокойство.

— Что случилось? — спросила Карис, как только я переступила порог. — У тебя такой вид, будто ты видела призрака.

—