Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Я… в замешательстве.

– Еще бы. То, что ты не считаешь меня сумасшедшей, уже весьма неплохо.

– И чем ты занимаешься в будущем? Ты леди? Как это там работает? – Голос у него все еще звучит скептически, но я вижу проблеск надежды.

– Вовсе нет, наоборот. У меня нет титулов, и денег тоже, если ты об этом. Я изучаю египтологию в университете и…

– Университете?! – перебивает меня он, похоже, больше удивленный этим фактом, чем моим путешествием во времени. – Женщины могут учиться?

– В будущем в этом уже нет ничего необычного. Более того, до определенного возраста и мужчины, и женщины просто обязаны получать образование.

– Прости, продолжай.

– Я работаю неполный день в университетской библиотеке, но также с удовольствием читаю романы об эпохе Регентства, к чему мои коллеги относятся свысока. Пишу диссертацию…

– Черт! – пораженно восклицает он. – Я был готов к странной истории… но не настолько странной.

Я сажусь, чтобы видеть его лицо.

– Знаю, я тоже не верила, когда все мне говорили, что вокруг тысяча восемьсот шестнадцатый год, и все же… Можешь не верить мне, Рид, я понимаю, но, пожалуйста, не считай меня сумасшедшей.

– Но я тебе верю, Ребекка. – Он говорит серьезно, стирая все мои сомнения. – И знаешь почему?

– Из-за парацетамола?

– Потому что я видел свет в тот день, в «Хэтчердс». Я следил за Максимом Дювилем, зашел за ним в магазин, притворился, что рассматриваю книги, а сам слушал его разговор с продавцом, и тут вдруг полки передо мной исчезли. Яркая вспышка света ослепила меня, а когда я снова открыл глаза, ты уже падала на меня, и вырез платья у тебя был весь в сливках… Господи, что бы я сейчас сделал с этими сливками… Прости, это к делу не относится. До этого тебя в магазине не было. Ты появилась из ниоткуда.

Он мне верит. Рид мне верит. Он первый человек, кроме Гвенды, кто узнал, что я не из этого времени.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что поверил мне.

– У тебя на ногах еще была та нелепая обувь, – продолжает он, улыбаясь, явно веселясь.

– Кеды «Конверс».

– И ты хотела заплатить за книги той черной штукой…

– Смартфоном. Через двести лет у всех такой будет.

– Зачем он нужен?

– При помощи смартфона можно сделать все что угодно: разговаривать с людьми, которые живут в другой части страны, видеть их как будто вживую, заказывать еду, делать фотогр… Через несколько лет изобретут способ делать портреты людей и пейзажи, и для этого не придется позировать часами, достаточно будет нажать пальцем на кнопку.

Он слушает меня с непонимающим видом.

– И твоя смарт-штуковина тоже может все это делать?

– Там можно слушать музыку без живого оркестра, можно писать… Когда тебе станет лучше и ты сможешь прийти ко мне, я тебе покажу.

– Вот почему ты никогда не казалась мне сумасшедшей: ты говоришь необъяснимые, нелепые вещи, но так естественно и уверенно, что ты определенно в своем рассудке.

– А откуда, как ты думаешь, я узнала, что Принц Леопольд победит на дерби в Эпсоме? Я в смартфон загрузила несколько книг, которые мне нужны были для диссертации, и в одной из них есть результаты всех официальных скачек и чемпионатов в эпоху Регентства.

Рид сморит на меня широко раскрытыми глазами:

– Так, получается, раз ты уже знала результат, то ты сжульничала?

Я с виноватым видом пожимаю плечами:

– Ну, я не стала бы использовать именно это слово…

– Унизить моего брата было крайне приятно, но после такого, моя дорогая, я искренне тобой горжусь. – Он берет меня за талию и сажает на себя сверху. – Знаешь, мне кажется, на корабле ты мне будешь просто необходима.

– А я тебе говорила. – Я наклоняюсь к нему за поцелуем.

– Теперь, раз уж ты оказалась здесь, ты останешься в моем настоящем – или вернешься в свое?

Поправка: объяснить, откуда я прибыла, было самым легким. А вот этот вопрос хуже всех, на которые мне приходилось отвечать.

– Я уже не знаю, – неуверенно отвечаю я. – По правде сказать, я должна вернуться. Гвенда высчитывает, когда снова откроется пространственно-временной портал. Я попала сюда на время – во всяком случае, так планировалось изначально.

– А сейчас? – Губы Рида едва касаются моих при каждом слове. – Если миссис Фэннинг завтра скажет тебе: портал открыт, можешь возвращаться в будущее?

– Понятия не имею, – искренне признаюсь я. – Если бы не дело Эмили, в котором еще многое неизвестно, и возможный побег Наполеона, который нужно предотвратить, я бы сразу согласилась.

– Только из-за Эмили и Наполеона? – Взгляд Рида спрашивает то, что он не озвучивает вслух. А ради меня?

– Гвенда просила меня о двух вещах: не дать себя убить и не влюбиться. И если в том, что касается первой части, я еще могу приложить усилия, то во втором случае – нет, – признаюсь я. – Больше нет.

Рид гладит мои обнаженные руки, и по коже бегут мурашки.

– Я не смог бы дать определение, что такое любовь, Ребекка, но кожей чувствую больше, чем могут сказать слова.

– За такое краткое время вся моя уверенность превратилась в сомнения, и я уже не знаю, хочу ли того же, что и месяц назад, – признаюсь я.

– Когда наступит момент, решай сама, собственной головой.

– Мое положение кажется тебе таким затруднительным?

– Я не хочу влиять на твое решение, Ребекка.

Нас прерывает легкий стук в дверь.

– Сожалею, что беспокою вас, – раздается голос Азмаля из-за закрытой двери. – Но я заметил, что в доме Ребекки зажигают свет. Думаю, вам стоит об этом узнать.

Рид раздосадованно фыркает:

– Как бы мне ни тяжело было это говорить, но тебе лучше пойти домой.

– Я вернусь завтра вечером, – заверяю его, слезая с кровати. – Оставь себе парацетамол: можно принимать по таблетке каждые четыре часа, если боль не прекратится. Наслаждайся эффектом, потому что изобретут его только в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году.

Рид провожает меня до «моего» окна в своем кабинете, где мы прощаемся.

– Не знаю, какой это поцелуй – на ночь или уже с добрым утром, – замечает он, наклоняясь к моим губам.

Его поцелуи – лучшее, что мне довелось испытать, с ним я чувствую себя желанной как никогда прежде.

– Иди, – просит он, разрывая наши объятия. – Или твой кузен узнает, где тебя искать.

– Отдыхай, не заставляй меня волноваться за тебя.

Он помогает мне перебраться через подоконник и смотрит мне вслед, пока я не забираюсь к себе в комнату, где машу ему, перед тем как раздеться и лечь в