Крапива. Мертвые земли - Даха Тараторина

как сделала бы любая другая баба. Она и сама так сделала бы пару седмиц назад. Но нынче травознайка, познавшая степь, скрестила руки на груди и гаркнула:

– А ну, разошлись!

Домашние, ясно, наблюдали из-за Крапивиной спины, и Свея одобрительно пихнула Долу:

– Молодец твоя девка.

Дола же стояла ни жива ни мертва.

Ох и хороша была аэрдын в тот миг! С высоко поднятой головой, напряженными губами, которые так и тянуло расцеловать, в одеянии степной ведьмы, в котором травознайка и сама походила не то на колдовку, не то и вовсе на богиню. Она откинула за спину растрепавшуюся косу и медленно, грозно спустилась по ступеням. Нахмурилась, и мужчины нехотя разомкнули объятия. Они сидели пред ней в слякоти и ссадинах, а мелкий дождь смывал с них грязь вместе с достоинством. Не такими, ох, не такими мнили себя женихи!

Крапива смерила их суровым взглядом:

– Влас.

Княжич приосанился, но важности в таком-то положении себе не добавил.

– Я тебе доверилась.

Он ухмыльнулся краем рта:

– И кажется, осталась тем довольна.

Он глядел на нее так, будто девка стояла нагой, как тогда, в горячем источнике. Когда-то Крапива смутилась бы такого взгляда, но не теперь.

– Я рисковала жизнью. Шатай предал родное племя. Ради тебя. Ради того, чтобы вернуть тебя живым.

– А я разве о том просил? – вставил княжич.

– И так ты нам платишь за спасение?

– Не помню, чтобы в должники записывался!

Крапива топнула и закричала:

– Да хоть раз побудь же ты человеком! Неужто так сложно?!

Тут уже княжич показал спесь. Он поднялся, и Шатай спешно последовал его примеру. Влас процедил:

– Дура.

– Что?

– Что слышала! Дура и есть! Слепая, самовлюбленная… Я на тебе жениться хотел!

Шатай не смолчал:

– У нэе ужэ есть муж.

А Влас ядовито поправил:

– Тогда уж двое! Один по обещанию только, зато второй по праву!

– То, что ты мне под юбку залез, прав тебе не дает. Я не стану твоей женой, Влас.

– Что же, если тебе так больше по нраву, могу остаться любовничком…

Будь кто малость внимательнее, заметил бы, как Дола схватилась за грудь. Но все в упор глядели на Крапиву. Та же и не подумала отпираться. Она процедила:

– Я дала Шатаю слово, и я сдержу его. Я стану его женой. Не твоей. А ты, Влас, вернешься к отцу. Такова твоя судьба.

– А если мне не надо такой судьбы? Если я выбрал другую?

– Значит, придется потерпеть. Разве не этому княжичей с младенчества учат?

– Нас с младенчества учат брать силой то, что не удается миром, – был ответ.

Крапива молвила:

– Силой ты уже попытался. У тебя теперь до самой смерти о том есть напоминание.

Влас потянулся к ожогу на щеке, но вовремя отдернул руку. Его взгляд лихорадочно метнулся от Крапивы к ее родным и обратно, после чего княжич во всеуслышанье добавил:

– Не думаю, чтобы тебе это не нравилось. Иначе ты не пришла бы ко мне сама и не попросила расплести косу.

Крапива все же вспыхнула, а Шатай снова ударил княжича кулаком. На сей раз Влас словно намеренно подставил щеку под удар, а получив его, развернулся и пошел прочь.

И тогда только все заметили, что Дола, тяжело дыша, сползла на пол. Чело ее усеяли бисеринки пота, а руки пытались удержать выскакивающее из груди сердце.

* * *

Всем достало суеты тем днем. Долу устроили в женской половине дома. Крапива отгородила их с матерью занавесью, но от обеспокоенных шепотков и рева напуганных братьев за тканью не спрячешься. Деян то и дело заглядывал, предлагая помощь. Вскоре пришлось поручить их с Шатаем друг другу.

– Княжич соврал, – сказала Крапива отцу. – Вот мой жених. Он носит имя Шатай. И я стану его женой по нашим обычаям, благословишь ты нас или нет.

Сказала она это торопливо и сбивчиво, опасаясь, как бы матери не стало хуже, пока они болтают. И потому, наверное, забыла, что собиралась испугаться. Деян только плечами пожал.

– Не пожалеешь хоть? – пробурчал он. – Ну, тогда женитесь, что я…

Так и случилось сватовство, которое девка обдумывала не раз и не два. Походя и бестолково. Вот тебе и таинство.

Свея тоже в гостях не задержалась:

– Приглядеть надобно. Княжич наш мало ли что еще учудит…

И была такова.

И верно, работы предстояло немало. Это Крапивино дело подошло к концу, а заботы Матки только начались: княжича умыть да переодеть, а то после драки что он, что шлях выглядели ровно коты дворовые; оповестить тяпенцев о возвращении Власа да подготовиться к встрече с Посадником. Дубрава Несмеяныч справедливо сказал – отправлять княжича навстречу опасно, да и поздно уже. Стало быть, надобно честь по чести принять дорогих гостей и проводить. Да желательно так, чтобы уж точно не вернулись. А то одни тревоги от них…

Крапива не слушала, как там поладили ее жених и отец. Рев братьев прекратился, а новая перепалка не началась, так что не будет большой беды, если она посидит с матерью, едва пришедшей в себя.

Дола наблюдала, как дочь носится и подкладывает ей под спину свертки из тряпок, но ничего не говорила. Она не противилась, когда лекарка сняла с седых волос косынку да ослабила туго зашнурованный ворот на шее. Молча выпила предложенное снадобье и сжевала горькую кашицу из травок. Долго молчала она и после, когда травознайка, кончив свое дело, села на пол подле ложа и устроила голову на сцепленных ладонях. Лишь когда Крапива задремала от усталости, Дола нерешительно коснулась спины дочери.

Крапива тут же вскинулась:

– Что, матушка?

Дола помолчала еще немного. Она морщилась, будто слова кололи ей горло, но и держать их в себе дальше мочи не было.

– Скажи… доченька… только скажи… по правде. Он… тебя… силой?

Вот, значит, как. Едва сердце не остановилось от распутства дочери! Стоило узнать, что та подпустила к себе мужчину…

Крапива стиснула зубы:

– А что, если нет? Из дома погонишь гульню?

Ох, как бы вдругорядь матери не поплохело! Вон уж и краска от щек отлила, и губы задрожали…

– Просто скажи, – прошептала она.

Что же, Крапива и не ждала, что ее дома примут после всего случившегося. Надеялась, быть может, но не ждала. Она опустила веки, собираясь с духом, и проговорила:

– В Мертвых землях случилось многое, о чем я жалею. Но случилось и то, чего я сама хотела. Ни Шатай, ни Влас ни к