Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

Я попыталась дернуться, нещадно выворачивая руки, но тяжелый удар обрушил меня на землю, а в глазах все померкло.

Глава 10.

Было очень сыро и холодно, меня прямо-таки колотило от озноба. А еще страшно болела голова. И мутило, очень сильно мутило. Причем непонятно отчего, то ли от головной боли, то ли от вони испражнений. Во рту было горько и ужасно хотелось пить.

Все эти ощущения обрушились на меня разом и никак не хотели отпускать.

Попыталась подняться, но что-то мешало, зато выяснилось - я лежу лицом вниз и почти не чувствую рук от локтя до кисти. Когда с трудом перевернулась на спину - тело тоже оказалось неповоротливым и тяжелым - я кое-как смогла разлепить глаза и попыталась оглядеться.

Увиденное не обрадовало. Совсем.

Оказалось, что я прибывала в темном подвале, использующемся, как камера, на тонкой подстилке из полусопревшей соломы. На дальней стене, почти под самым потолком было забранное толстой решеткой малехонькое оконце, через которое и падал тусклый свет. Лишь подняв руки к лицу, я обнаружила, что они туго связаны толстой веревкой. Так вот почему?!

И тут воспоминания нахлынули разом: драка с братьями Ответственными во дворе, меня скрутили... Словно издали в сознанье проникли слова: '...обвиняется в смертном грехе - ереси, хуле на Господа и колдовстве, и будет помещена в подвалы замка Мориль, до выяснения...'.

Несмотря на сотрясавший озноб, меня как кипятком окатило, а потом кинуло в холодный пот. Я у дознавателей! О Господи! Нет. Этого не может быть... За то, что вспомнилось, меня невозможно осудить... Ошибка... Ошибка... Не я. Может все-таки из-за убитых пустынников? Вроде нет... Они говорили...

Рваные мысли лавиной погребали сознание под собой, а поверх всего этого гранитными глыбами задавливал страх. Самый обыкновенный страх, поднимающийся из самых глубин.

Я едва удержала рвущийся изнутри крик. И даже закусила губу, чтобы не дать ему прорваться наружу. Лишь стукнув себя по лбу связанными кистями рук, кое-как справилась с собой. Усилием воли заставила дышать себя размеренно и глубоко, несмотря на миазмы, заполнявшие все помещение, и только после, когда паника отхлынула, еще раз попыталась обдумать и проанализировать все.

Первый и непреложный факт, который следовал из моих воспоминаний - я все-таки в руках у дознавателей Ответственных. Второй...

Тут я снова вынуждена была обуздывать свой страх, поскольку прекрасно понимала, что значит оказаться у них. Те, кто хотя бы единожды оказывались в поле зрения немногочисленного, но столь страшного ордена, уже никогда возвращались к прежней жизни. Ибо военные инквизиторы всегда хватали церковника лишь тогда, когда были убеждены в его виновности, когда на это были бумаги и свидетельские показания, когда... А третий допрос у них всегда ведется уже с пристрастием... Нет, я не боялась боли. Боль - это спутница любого ранения. А уж когда тебя наживую штопают или уксусом промывают...

Но...

В голове не укладывалось, что все это происходит со мной на самом деле. Казалось, что в следующий миг все сменится и выяснится, что это был кошмарный сон...

Попыталась сесть, и со второй попытки это удалось. Облокотившись о стенку, я скорее нащупала узел на веревке, чем увидела, и зубами стала развязывать его. Лишь когда содранные губы начали кровоточить, а зубы, казалось, еще немного и зашатаются, удалось справиться с тугими путами и освободить руки. Кровь хлынула по перетянутым жилам, кончики пальцев закололо. Чтобы ускорить я, сжав губы, чтобы ненароком не вскрикнуть, принялась разминать кисти, усиливая кровоток. А пока занималась этим, вновь обрела относительное спокойствие, чтобы начать размышлять здраво.

Уже понятно, что все случившееся со мной - это дурная явь. Я находилась в подвале, брошенная сюда дознавателями. Вон в дальнем углу еще видны полуразложившиеся отходы жизнедеятельности, оставшиеся от прежнего 'жильца'. Вход в мою камеру оказался забран решеткой и охранникам, буде они в коридоре, через нее было бы прекрасно видно происходящее. Подо мной лишь жалкая кучка прелой соломы, призванная служить постелью. Тусклый свет, падающий из зарешеченного оконца, настолько слаб, что с трудом позволял разглядеть грубую кладку на противоположной стене. Руки и ноги пока не скованы, на мне все еще кольчуга, на ногах сапоги и...

Я села и поднесла ладонь к голове. Так и есть! Подшлемник покоился на плечах, а кале на затылке был жесткий, почти каменный. Я развязала тесемки, попыталась снять его, а получилось, что отодрала от волос и убедилась в своем подозрении - он был твердым именно от крови. Лихо меня... А еще поняла, что раз кровь высохла столь толстой коркой, то сегодня другой день, но утро ли вечер - неизвестно, а схватили меня как минимум вчера.

Осторожно убрав руку, попыталась встать на ноги. Несмотря, что перед глазами поплыло, а меня закачало, я, придерживаясь за стенку, все же смогла подняться, чтобы доковылять к пятну света, падающему из оконца, и продолжить осмотр. Все оружие, конечно же, отобрали, пояс тоже сняли, а вот полностью обыскивать не стали.

Милосердие? Я еще не обвиняемая? Или просто незачем, мол, еще успеют?..

Когда я осторожно нагнулась проверить, остался ли засапожный нож, на груди что-то едва уловимо зашуршало. Однако в тиши камеры, где было слышно даже мое дыхание, парящим облачком срывавшееся с губ, это прозвучало довольно громко. Нетвердой рукой полезла за горловину и вот пальцы наткнулись на что-то жесткое, но тонкое...

Письмо от Серафимы! Тогда в гневе я схватила его со стола настоятельницы и, не думая, запихнула за пазуху...

Обрушившиеся следом мысли вновь вогнали меня в страх. Сестры! Девочки! Агнесс?!. Святая София Заступница!.. Агнесс же кричала!.. Ее тоже схватили?! Значит и сестер!.. А если их не смогли взять и... Нет... Нет. Нет! Прекратить панику! Сведений мало. От удара по голове я плохо помню произошедшее. Может, все обошлось...

'Есфи...'... О нет!..

Чтобы отогнать подступающий ужас я тряхнула головой. Перед глазами поплыло... Только тогда я поняла, что так и застыла с рукой, засунутой за воротник. Осторожно опустившись на пол там, где стояла, я аккуратно достала из-за пазухи пергамент. Пока день не кончился, пока света еще хватит - нужно успеть прочесть. Надо изучить его, пока кто-нибудь не подошел к камере проверить как я, пока не потащили на допрос. Вдруг там есть ответы на случившееся?!

Подчерк настоятельницы - то, что