Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Юйсю напряглась.

– Но это же человеческие жизни! Каждый рот должен есть, мы не можем просто смотреть, как люди умирают с голода! Мы учредили Чжэньцзы-сы, и теперь столько беженцев рассчитывают на поддержку! Мы не можем просто взять и бросить все на полпути!

– Юйсю! – остановила ее тетя Сюй. – Что ты такое говоришь?! Сколько усилий ванфэй приложила, чтобы учредить Чжэньцзы-сы…

– Довольно! Прекращайте спорить. – Придерживаясь за спинку парчовой лежанки, я медленно опустилась на нее. Сердце бешено колотилось в груди. Вдруг я почувствовала, как по спине стекает холодный пот, а в глазах потемнело.

Наступила тишина, больше никто не спорил.

Когда мы только думали о создании Чжэньцзы-сы, я не ожидала, что проблемы будут такого масштаба.

Согласно установленным правилам, местные органы власти выделяли людей, которые оказывали помощь жертвам войны. Однако из-за продолжительной войны и постоянного потока беженцев чиновники перестали справляться с возложенными на них обязанностями, и оказание помощи было прекращено. На Северном Синьцзяне бушевала война, большинство беженцев бежали на юг. Многие, лишившись крова, стали бесприютными беженцами. Молодые люди и мужчины среднего возраста еще могли найти себе жилье и работу, чего нельзя было сказать о стариках, немощных калеках и сиротах. Многие просто лежали на обочинах дорог и ждали смерти. В жизни и смерти все устроено по велению небес.

Мы поговорили с Сун Хуайэнем, и он приказал создать пять центров помощи вдоль казенного тракта, где беженцы могли получить воду, еду и лекарства. Также там могли остановиться старики и дети. Деньги и еда для Чжэньцзы-сы были выделены из государственных запасов. Поначалу мы думали, что нам этого хватит. После учреждения Чжэньцзы-сы неожиданно для нас беженцы хлынули со всех сторон. Людей было так много, что за два месяца мы практически израсходовали все выделенные деньги, иссякли все запасы еды. Если так будет продолжаться, Чжэньцзы-сы не сможет больше оказывать пострадавшим поддержку.

Чтобы нормализовать работу Чжэньцзы-сы, я решила взять немного средств из семейной казны и попробовать собрать средства у богатых семей. Но, когда я обратилась к чиновнику, отвечающему за наши сбережения, к своему удивлению, узнала, что у нас осталось меньше ста тысяч лянов [120] серебра.

Той ночью тетя Сюй, А-Юэ и я всю ночь при свечах перепроверяли бухгалтерские книги. Моим воспитанием занимался отец, поэтому у меня был интерес к финансам. После свадьбы в моей жизни произошли серьезные перемены. Когда я вернулась в столицу, за финансовую и хозяйственную часть отвечали тетя Сюй и старый управляющий, поэтому я понятия не имела о расходах.

Глядя на почти пустые бухгалтерские книги при свете свечей, я могла лишь подпереть лоб и горько улыбнуться. Мой муж, грозный Юйчжан-ван, – в обоих рукавах его свежий ветер [121], – можно сказать, жил в бедности. Он много лет вел войны. Почти все богатства, золото и шелка, которые он когда-то получал в подарок, он отдавал своим подчиненным. Он занимал высокую должность, но всегда был строг и бережлив. В свой карман он не брал ни ли [122]серебра.

Мы растратили его жалование на повседневные расходы, у нас не осталось сбережений. Если нашу резиденцию разграбят, у нас останется всего сто шестьдесят тысяч лянов. Жалкие сто шестьдесят тысяч лянов серебра. Для тысяч беженцев на севере, страдающих от голода и нищеты, это лишь капля в море.

Задрожал свет свечи. Я долго растерянно смотрела в окно. Нахмурившись, я спросила тетю Сюй:

– У нас есть немного денег из запасов Чжэньго-гонфу?

Тетя Сюй покачала головой.

– Есть немного. Но у рода Ван много ветвей…

– Понятно, – вздохнула я, понимая, что она имеет в виду.

Род Ван – благородные и именитые люди, никто из нас не будет пресмыкаться, как собака [123], в вопросах денег. Из поколения в поколение мы наследовали титулы и деньги. У нас огромный род и большие расходы. В одном наследственном поместье нужно было содержать целую семью, а это – колоссальные расходы. Не сказала бы, что род Ван жил роскошной жизнью.

– Но теперь стоит вопрос о человеческих жизнях. У нас другого пути нет. – Я решительно обернулась и посмотрела на тетю Сюй. – Если мы хотим собрать деньги у богатых семей, род Ван должен подать пример.

Попытка рода Ван раскрыть свой кошелек получила неисчислимое количество похвалы и одобрения не только со стороны императорского двора, но и среди народа. Вот только среди богатых и знатных домов не оказалось сторонников такой инициативы. Среди них было много семей, у которых, действительно, значительно ухудшилось финансовое положение и которые жили в стесненных обстоятельствах. Но немало и тех, кто умел копить деньги, а потом разбрасывать их, как грязь [124]. Вот только когда от них требовали оказать посильную помощь простым людям, это оказалось для них подобно сдиранию кожи и вытягиванию жил – они категорически отказались. Еще они знали, что Сяо Ци сейчас нет в столице, он далеко на войне. Если я начну создавать проблемы, без его поддержки я ничего не смогу сделать с возможными последствиями.

Юйсю составила предварительные списки и подсчитала, что за последние несколько дней богатые семьи пожертвовали всего восемьдесят тысяч лянов серебра. Угрюмо отбросив кисть, она сказала:

– В обычные дни все на вид верх добродетели и опора нравственности! А стоит простому народу открыть рот, как всех сразу словно ветром сносит! Только в тяжелые времена люди срывают свои маски!

– Ничего страшного. Этих денег хватит Чжэньцзы-сы на два-три месяца. – Я закрыла глаза и слабо улыбнулась. – Пусть сейчас они жадничают, я найду способ, чтобы они пошли навстречу.

– Это просто замечательно! – Юйсю засияла от радости.

Я покачала головой и вздохнула.

– Но пока не время.

Только я хотела продолжить разговор, как вошла служанка и сказала:

– Докладываю ванфэй – господин Сун просит аудиенции.

Я удивленно посмотрела на Юйсю.

– Он сегодня пришел так рано… Возможно, у него появилось немного свободного от дел времени, – сказала Юйсю с улыбкой.

С мрачным лицом и в парадных одеждах зашел Сун Хуайэнь. Похоже, он был чем-то очень обеспокоен. Увидев Юйсю, он слегка ей кивнул.

Я посмотрела на него, и сердце мое замерло. Опустив церемонии, я сразу перешла к делу:

– Хуайэнь, что-то случилось?

Он кивнул.

– Хуайэнь проявил невежество, не стоило тревожить ванфэй. Но дело серьезное. Хуайэнь не готов действовать самовольно.

Я выпрямилась и сказала:

– Не нужно церемоний. Говори, что на уме.

Сун Хуайэнь вскинул густые брови, лицо его было серьезным.

– Позавчера во время очередной проверки мы обнаружили