Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Так и наступила вечная разлука с Му Лянем, молодым генералом, противостоявшим со мной врагу в Ниншо, с его чистой и скромной супругой.

Словно купаясь в кровавых вестях, я стояла перед чиновниками, плачущими кровавыми слезами подчиненными, желающими отомстить, перед семилетней сиротой из рода Му… А рядом со мной – известный регент, полководец и мой муж. И сейчас я, как никто другой, понимала его чувства.

Прежние подчиненные и ветераны, преданные ему десятилетиями, за одно утро подняли мятеж. Привели волка в дом. Наши земли оказались в руках врага, и огромное количество невинных людей вновь почувствовало вкус настоящей катастрофы.

Мир и благополучие, которых Сяо Ци добивался половину своей жизни, – все рухнуло в одночасье. Сейчас ему было больнее всех. Сейчас он больше всех ненавидел предателей. И сильнее, чем кого-либо, его терзали сожаления.

Внимание всего мира теперь было обращено на одного человека – Юйчжан-вана, Сяо Ци. Имя это принадлежит злому духу в мирные дни. И небожителю во времена смутные.

Дворец выпустил три высочайших указа, потрясших всю Поднебесную.

В первом – генералу Му был посмертно присвоен титул Вэйле-хоу[114]. Его супруге – Чжэньле [115]. А его дочь стала приемной дочерью Юйчжан-вана.

Во втором – всем погибшим в Ниншо солдатам посмертно присвоили титулы знати, а их семьям обязались выплатить крупные суммы.

В третьем – Юйчжан-вану было приказано подавить восстание. Через три дня он выступит в Северный поход.

Война

После оглашения императорских указов все придворные чины и генералы собрались при дворе, чтобы обсудить ситуацию. Сяо Ци вернулся домой глубокой ночью.

Я встречала его на нефритовых ступенях у дворцовых ворот, молча наблюдая за чередой дрожащих огоньков вдали от меня. Натянув поводья, Сяо Ци остановил лошадь в десяти шагах от меня. Я подняла на него взгляд и улыбнулась. Подняв фонарь над головой, я осветила ему путь. Он спрыгнул с лошади, подошел ко мне и крепко обнял. Сопровождающая его стража удалилась, и наступила тишина, нарушаемая лишь тихим свистом ночного ветра. Из глаз моих побежали слезы, а изысканный, украшенный серебряной сканью дворцовый фонарь выпал из рук, скатился по нефритовым ступеням и бесшумно погас.

Глубокой ночью, на морозе и на ветру мы стояли, прижавшись друг к другу, тела наши сплелись. Не слышалось ни звука, ни шороха. Лишь дрожали в траве тяжелые капли росы.

Его рука крепко сжимала мое плечо, обжигая, словно пламя. Я видела вязь красных нитей в его уставших глазах, но взгляд его пронизывал насквозь. Кончиками пальцев я провела по его бровям, уголкам глаз, щекам, затем прикоснулась к губам. Подушечками пальцев я вела по его тонким, как нить, напряженным губам. Я так хотела, чтобы он снова улыбнулся мне. Гордо, надменно, но при этом – спокойно. Только он так улыбался мне.

Он долго смотрел на меня, затем вздохнул и закрыл глаза.

– Вот я и подвел тебя. И тебя, и всю Поднебесную.

Я знала, что он во всем будет винить только себя, и тем не менее слова его раздирали сердце в клочья.

Восстание Тан Цзина спровоцировало вторжение внешнего врага, привело простой народ к бедствию… В этот раз способность Сяо Ци разбираться в людях подвела его. Он должен был во что бы то ни стало остановить войну. На его плечах лежала огромная ответственность. Но он не всесильный небожитель. Даже братья, сражавшиеся на поле брани больше десяти лет плечом к плечу, ступая через горы мечей и моря крови, были бы сбиты с толку и могли возжелать большего. Такова человеческая природа. Быть может, даже небожителям не понять ее, не говоря уже о Сяо Ци – простом смертном.

Однако не нужно было напрасно искать причину. Случившееся не обратить. Ответственности не избежать. Быть может, Сяо Ци – человек не самых высших моральных качеств, но он – не трус, он не побоится взять на себя эту ответственность. Этот поход – его ответственность. Возможность вернуть Поднебесной мир.

Сун Хуайэнь, Ху Гуанле, Тан Цзин – когда-то он называл их братьями.

В прошлом они делили счастье и горе, сражались друг за друга, были готовы пожертвовать собой. А сейчас Ху и Сун – союзники, а Тан Цзин разрушил границы, которые раньше, казалось, были непреступны и нерушимы. Никто не мог сравниться в жестокости с Тан Цзином. Глядя на происходившее, кто бы мог подумать, что братья, ваны и министры встанут друг против друга? И будут готовы убивать…

Тан Цзин – человек недалекий и завистливый, гордый и своевольный. Он всегда ненавидел роды Ху и Сун. Их распрям не было конца, и обида их уже давно укоренилась в сердцах. Сяо Ци подавлял большинство разногласий, он неоднократно предупреждал Тан Цзина о возможных последствиях, а тот, в свою очередь, проявлял к Сяо Ци и остальным терпение. Но временами он срывался, в самые острые моменты конфликта он не мог держать себя в руках. С каждым разом его поведение все более возмущало солдат, и они отказывались ему подчиняться, в императорский дворец на него сыпались жалобы. Сяо Ци много размышлял о необходимости сменить пограничных чиновников. Это было непростым решением.

Восстание Тан Цзина – неожиданность для всей Поднебесной. Но не для Сяо Ци. Не то чтобы он совсем не ожидал такого исхода или не был к нему готов. Но он самонадеянно верил в своих братьев и сестер, в их преданность ему.

Теперь же стало очевидным, что Тан Цзин давно планировал это восстание.

После смерти хана туцзюэ среди его сородичей начались распри – каждый был готов пойти на все, чтобы заполучить его место. В итоге силы туцзюэ раскололись на два фронта. Южные туцзюэ оставались на своих территориях, наслаждаясь богатыми и плодородными землями, время от времени подумывая о торговых отношениях с жителями Срединной равнины [116]. Северные туцзюэ продолжали кочевать и двинулись на север, в края, где царствовал холод. В то же время, обладая огромной военной мощью, они кормили коней и точили оружие [117], а после – захватили двенадцать северных племен и восстановили столицу. Однако из-за старых обид северные и южные туцзюэ до сих пор находились в постоянном конфликте и не поддерживали друг с другом никаких контактов. Когда многочисленные войска стремительно перешли со Срединной равнины на вражеские земли, чтобы помочь Хулюю занять трон, северные туцзюэ придерживались позиции стороннего наблюдателя и не вмешивались в конфликт.