Хрустальная ложь - М. Эль

но ей удалось сорвать остатки верёвки. Пока Джейкобс, с криком выдернувший нож из плеча, подходил ближе — она выхватила осколок стекла и полоснула по его руке, державшей оружие. Кровь. Крик. И бег.

Она вылетела на улицу, босиком, с раной на боку и на плече, её одежда была порвана. Сирены где-то вдали, город жил своей безучастной жизнью.

Но из-за угла вышел тот самый псих — снова. С окровавленной рукой, с безумным блеском в глазах.

— Далеко не уйдёшь! — заорал он, поднимая пистолет.

Выстрел.

Один.

Точный.

Джейкобс падает, как мешок, его тело обмякает на асфальте.

И за ним — знакомая фигура. Платиновые волосы, чёрный плащ, развевающийся на ветру, и насмешка в глазах, которая даже в этот момент была ярче любого солнца.

— Ты ходячая катастрофа, змейка, — произнёс Виктор, убирая пистолет в кобуру. — Не можешь без неприятностей?

— Ты как всегда вовремя, — прохрипела она, удерживая равновесие, прижимая руку к кровоточащей ране. Её силы были на исходе.

Он протянул ей руку.

— Я тебя найду даже в аду, девочка.

Лилит тяжело дышала, спина липла от крови и пота. Но на её губах появилась та самая, хищная усмешка.

— Я Андрес. Без риска жизнь скучна, Энгель. И скучная жизнь — не для меня.

Виктор шагнул ближе, его глаза скользнули по её ране. Протянул руку, намереваясь помочь.

— Дай. — сказал он, его голос был глубок.

Она, вместо того чтобы принять помощь, выхватила у него пистолет прямо из кобуры, её движения были молниеносными.

— Неплохой образец, — прохрипела она, осматривая оружие. — Американское, но чувствуется баланс. — девушка крутанула его в руке, проверяя вес. — У итальянцев, правда, линия чище, но для экстренной ситуации сойдёт. — Она подмигнула.

Виктор рассмеялся. Впервые искренне, без тени игры или сарказма. Это был глубокий, чистый смех, полный облегчения и восхищения.

— Покажу тебе еще одну оружейную, если соизволишь прийти в гости в нормальное время, без форс-мажоров. Там найдутся и итальянские образцы.

— Странный способ затащить женщину в постель, Энгель, — хмыкнула она, возвращая ему пистолет и прижимаясь к его руке, чтобы опереться, её силы окончательно покинули её.

— А у нас, мафиози, других нет, — ответил он, всё ещё улыбаясь, обнимая её и придерживая, чтобы она не упала.

Лилит сделала шаг назад, её глаза блестели в свете уличного фонаря.

— Береги себя, Энгель. Вдруг завтра я тебя не прикрою.

— Прикроешь, — произнёс он с хищной усмешкой, удерживая её. — Мы ведь теперь на одной частоте, змейка. И на одной стороне. Хочешь ты того или нет.

Запах антисептика, мягкий шелест штор, гулкий гул кондиционера — не её мир. Она открыла глаза и сразу поняла, что это не больница. Слишком тихо. Слишком дорого. Комната — просторная, в серо-дымчатых тонах, на прикроватной тумбе — стакан воды, перевязочный материал, и рядом — пистолет. Её пистолет.

— Очнулась, — услышала она голос. Такой знакомый, но в то же время чужой, пропитанный чем-то новым, неведомым.

Виктор стоял у окна, спиной к ней. Солнечный свет, пробиваясь сквозь жалюзи, рисовал на полу полосы, заставляя его силуэт казаться резким, уверенным. Без пиджака, в простой белой рубашке, рука в кармане брюк — классический образ, который она уже успела выучить наизусть. Его профиль был острым, словно высеченным из камня, каждая линия говорила о его силе и контроле.

— Где я? — хрипло спросила она, с трудом садясь на кровати. Горло болело, тело ныло от пережитого, но разум уже начинал возвращаться в привычный ему боевой режим.

— У меня, — спокойно ответил он, не оборачиваясь. Его голос был ровным, лишенным всяких эмоций, которые она так часто слышала раньше. — Твой парень с ножом не дожил до скорой, если вдруг волнуешься о его правах.

— Не волнуйся, — отрезала Лилит, дернув плечом и тут же поморщившись от резкой боли. — Я бы расстроилась, если бы дожил.

Виктор обернулся. Его взгляд — прямой, пронзительный, как будто пытался заглянуть ей прямо в душу. Он был слишком внимательным для человека, который якобы "ничего не чувствует". В его глазах читалось что-то более глубокое, чем просто оценка ее состояния.

— Ты потеряла много крови, — сказал он с легкой, почти незаметной улыбкой, подходя ближе. — Твоё везение уже начинает раздражать врачей.

Она откинулась на подушки, скрестив руки на груди, принимая оборонительную позицию, которую знала так хорошо. — Я не просила спасать.

— Знаю. — Он усмехнулся, его губы тронула тень насмешки. — Но мне стало скучно.

Лилит посмотрела на него с прищуром, пытаясь разгадать его истинные мотивы. — Так значит, ты теперь мой телохранитель? Или снова хочешь проверить, сколько у меня пуль?

— Ни то, ни другое, змейка. — Он остановился напротив нее, его взгляд задержался на ее лице. — Просто решил убедиться, что ты жива.

— И зачем? — спросила она, ее голос был полон скепсиса.

— Потому что мёртвая ты была бы слишком тишиной, — ответил он, и в его словах прозвучало что-то, что заставило ее прислушаться. — А я не люблю тишину.

Она замолчала, переваривая его слова. В его заявлении было больше правды, чем она могла бы ожидать.

Виктор налил воду в стакан и поставил его рядом на тумбочку, но она не потянулась к нему. Вместо этого она заговорила — тихо, устало, будто сама не верила, что говорит это вслух, будто впервые решалась высказать это вслух.

— Знаешь, забавно, — начала она, глядя куда-то в сторону. — Всю жизнь я жила под охраной. Телефоны, конвои, машины. Я рвалась к свободе, мечтала о ней.

Он слушал, не перебивая, его внимание было полностью сосредоточено на ней.

— А теперь… — она чуть усмехнулась, глядя в потолок, словно видя там что-то, чего не видела она сама. — Когда по-настоящему свободна, — впервые захотелось, чтобы кто-то стоял за спиной.

— Страшно? — спросил он, его голос стал мягче.

— Нет. — Ее глаза встретились с его, и в этом взгляде было больше уязвимости, чем в любом другом ее проявлении. — Просто… странно. Без привычного щита чувствуешь, как мир скребёт зубами.

Он присел на край кровати, его присутствие стало ощутимым, почти осязаемым.

— У тебя не было щита. Было зеркало. Ты отражала страх других, а не защищала себя.

Лилит хмыкнула, признавая правдивость его слов, хотя и не показывая этого открыто. — Красиво говоришь. Для мафиози.

— Ты сама такая. Только адвокат.

— Разница в деталях, — сказала она, намекая на их разные, но схожие пути.

— Именно. — Он наклонился ближе, его взгляд стал более интенсивным, почти гипнотическим. — Разница в том, кто стреляет первым.

Девушка усмехнулась, но ее глаза потеплели. В них промелькнуло что-то, что напоминало доверие. — Ты всегда так философствуешь, когда тащишь женщин к себе