Четверо за спиной - Анна Михайлова

- А чего тут объяснять? На твоем лице все написано было, - упорно держу лицо, хотя внутри все дрожит от боли и негодования.

- Погоди, Яра. Не руби с горяча. Растерялся я в тот момент. Но и времени у меня подумать было много.

- Мне жалость не нужна!

- Какая жалость? Не дышу без тебя! День и ночь только ты перед глазами.

- А дети как же? На стороне строгать пойдешь? – пытаюсь говорить спокойно, но внутри все переворачивается, как вспоминаю его потухшие глаза.

- Если не от тебя, то и ни от кого мне более не нужно. Ты нужна!

- Уверен?

- Как никогда. Ты когда эту заразу проклятую лечить поехала, у меня словно сердце вырвали. Я ведь не сразу узнал. В доме пусто, челядинки твоей в хоромах нет. Только когда шум поднял, мне княгиня и рассказала все. А к тому времени ворота из города уже заколотили. Думал через стену ночью перелезть чтоб за тобой ехать, да князь запретил даже пытаться. А потом и на недельку в острог посадил, чтоб точно не сбёг. Не выпустил, пока я слова не дал, что за тобой не уеду. Ох, и измаялся я! Каждый день мукой был. Ждал вестей и боялся, что случилось с тобой чего, а я не уберег. И главного не сказал. Думал руки себе сгрызу от бессилия! Прости меня, Яра!

И столько в его слова раскаяния, что я понимаю: не могу и не хочу на него злиться и что-то доказывать. Это мой медведь! Неуклюжий, властный, но ласковый и заботливый. Мой! Не отдам. И другого мне не надо.

Вместо ответа сажусь к нему на колени, оседлав бедра. И затыкаю рот поцелуем, глубоко проникая языком ему в рот. Хватит слов, соскучилась страшно. Хочу его! Чувствую горячие ладони на своих бедрах и нетерпеливо ерзаю, потому как сразу становится ощутимо что и мой мужчина истосковался. С голодным рыком медведь встает на ноги, подхватив меня под попу и в два шага оказывается у постели. Швыряет меня на нее и смотрит ошалелым взглядом.

- Как же я люблю тебя, Яра! Жить без тебя не могу!

- Иди сюда, - зову его, ибо мне мгновенно становится холодно без его горячих объятий.

А потом только его губы, руки и хриплый, захлебывающийся счастьем шепот. Его поцелуи и мои нетерпеливые покусывания, когда я требовала, торопила, не желая сейчас долгих прелюдий. И стон, наш общий стон, когда он входит в меня и начинает двигаться с бешенной, совершенно оголодавшей страстью. Не переставая ласкать мое тело огрубелыми пальцами.

- Посмотри на меня, - требует он, когда я попыталась закрыть глаза, наслаждаясь его движениями. Голубые глаза потемнели, кажутся сине-черными, в них горит бешенное желание. Но и я смотрю на него не с меньшей страстью, - моя, слышишь? Только моя!

- Твоя!

- Люблю тебя! И всегда любить буду!

- Да! – я взрываюсь сверхновой, едва не воспарив над телом, которое сотрясают спазмы удовольствия. Практически одновременно со мной рычит, достигая финала Беригор, обессиленно упав на меня своим немалым весом. Но сейчас мне приятна эта тяжесть, я поглаживаю мускулистую влажную спину, с трудом приходя в себя. Большое, сильное. Мое. Не отдам.

- И я тебя люблю, - вырывается из меня прежде, чем я успеваю захлопнуть рот. После этого на душе становится легко. Словно все наконец-то встало на свои места. Когда перестаешь бороться сама с собой и отрицать очевидные вещи.

- Правда? – Беригор мгновенно поднимается на прямые руки и яркие голубые глаза впиваются в меня с надеждой.

- Правда. Только не возгордись сильно, - улыбаюсь я и подставляю губы для мучительно-жаркого поцелуя.

- Не чаял я. Хотел, мечтал и не чаял. Вокруг тебя такие, а кто я…

- Ты - мой медведь. И мне другого не надо.

Меня сгребают в охапку и заботливо укладывают под бок. Но я перебираюсь на воеводу сверху. Хочу видеть его лицо, смотреть ему в глаза.

- Хочу, чтобы ты женой мне стала. По всем правилам. Но давить не буду. Пусть все будет, как ты хочешь, - твердо говорит мне Беригор. Хотя я вижу, как ему не нравится то, что он говорит. Не привык он уступать, но ради меня – идет на это. И душу заполняет горячая благодарность.

- Как любая девочка, я должна подумать.

- Думай сколько захочешь, только рядом со мной, хорошо? А я буду старательно доказывать, что из меня дельный муж получится, - и меня игриво оглаживают по бокам.

- Мыться пошли, дельный муж! – взвизгиваю я от щекотки и слетаю с кровати, уносясь в ванную.

- Так вот значит, чего боится непобедимая Яра? – коварно ухмыляется воевода.

- Даже не думай! – я усаживаюсь в горячую воду со вздохом удовольствия.

- Почему нет? Я на все готов, чтобы ты быстрее согласилась, - Беригор усаживается напротив и тут же притягивает меня к себе. Хорошо, что он любит вещи с размахом: что кровать, что эта купальня. Я с удовольствием усаживаюсь, прижимаясь спиной к широченной груди. Его губы начинают неторопливо целовать шею, а руки – мягко поглаживать и прокручивать вершинки грудей.

- Мы же пришли помыться? Или…, - мурчу я, откидывая голову ему на плечо.

- Или, - рокочет Беригор, - я истосковался. И не насытился.

Рука опускается ниже и начинает поглаживать набухшие складочки. Да так умело, что я невольно раздвигаю ноги шире, требуя больше ласки.

- М-м, никогда меня еще так приятно не мыли.

- Я еще даже не начал, - кожей чувствую его довольную улыбку и упирающееся в поясницу возбуждение. Кровь начинает быстрее бежать по венам, а внизу живота собирается голодная тяжесть.

- Пошли в постель, вода остывает, - шепчу я, откатываясь от него. Очень нехотя меня отпускают.

- Так бы и слушал, как ты это говоришь, ягодка.

Пока я неторопливо вытираюсь, мой медведь кое-как стер с себя воду, и легко подхватив меня на руки, вынес в спальню. Когда он, умопомрачительно лаская мои губы поцелуем, накрыл мое тело своим, я слегка отстранилась:

- Сама хочу сверху.

Беригор недоуменно приподнял бровь, но послушно перекатился на спину, увлекая меня за собой. И вот тут-то я дорвалась до роскошного мужского тела. Я целовала твердые губы, послушно размыкавшиеся на мою ласку, прикусила и поиграла языком с мочкой уха.