Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

Было много проектов, протестов, арестов. Башню не удалось отстоять.

13 апреля 1934 года Сухареву башню начали ломать. Медленно снимали слой за слоем, сбивали кувалдами беломраморный декор. Будто человека пытали с особым сладострастным садизмом.

Тогда-то вдруг и открылись факты, повернувшие ход истории.

В тот миг, когда сняли шпиль и сбили балюстрады наружных лестниц, сидевший в заточении Андрей Воронцов завыл в голос от нестерпимой муки и согласился сотрудничать, лишь бы оставили башню в покое!

У запертого в одиночке узника, отмеченного печатью бессилья КИК, под строжайшей охраной и ежеминутным надзором стали вдруг сами собой ломаться с виду крепкие кости, выпадать зубы и волосы. Кожа слезала буквально пластами, будто пыточных дел мастера изощренно срезали по миллиметру будущий материал для торшера. А ведь в камеру никто не входил!

Шептали, что бесы добрались до отступника, и лишь Самойлов связал в уме факты: мучения Воронцова и постепенное исчезновение башни…

Я читала и пыталась представить, каково это – разрушаться заживо. Погибать вместе с каменным зданием, связанным магией и серебряной кровью впитанного амулета. А ведь мечтала, идиотка такая, разрушить гостиницу «Ленинградская», чтобы вынуть звезду из груди! Против воли я смотрела на руки, истинное сокровище всех музыкантов: что, если пальцы сломаются первыми! Смогу ли я жить, не играя?

Я так плотно нырнула в тридцатые годы, что не заметила, как четыре сестры разом перестали болтать и уставились на вошедших. Лишь когда тишина оглушила, я вскинула голову и захлопнула папку, возвращаясь из неприятного прошлого в еще более неприятное «здесь и сейчас».

Потому что в покои Первой сестры, кроме Марго и со-здания МИД, с которой я не успела расшаркаться, вошел командор Фролов и пристально оглядел собрание.

2.

– Ну что, голубушки мои высотные, – в бесячей велеречивой манере начал командор кромешников, – наконец-то все сестры в сборе? Увы, ваш банкет в честь долгожданной Седьмой откладывается в приказном порядке. И посвящение в таинства вы проведете попозже. Клятвенно обещаю: завершим эпопею с драконом – устроим корпоративный бал в вашу честь. Пока же, драгоценные, не до праздника. Как только объявилась Седьмая и замкнула купол над городом, это сразу аукнулось катастрофой и обернулось многими жертвами.

Сестры дружно обернулись ко мне, а у меня аж челюсть свело. Накатили разом обида и злость и устроили сражение за рассудок. Нашел крайнюю, господин Фролов? Разумеется, проще обвинить во всех бедах дерзкую скрипачку из «Ленинградской»! А то, что меня втянули в игру, не объяснив примитивных правил, это кому-нибудь интересно? Задумался ли кто-нибудь из команды, что это, на секундочку, ваша работа – охранять Москву от исподов?

Захотелось свистнуть котов и уехать отсюда к чертовой бабушке! Разбирайтесь сами с вашим драконом, с какой стати вам помогать? Подкатили слезы, пережало горло…

Варька сделала шаг ко мне, исподлобья поглядывая на Фролова. Даже руку положила на кожаный пояс, в котором прятала меч. Сразу стало немного легче.

– Душеньки, я продолжу, не нужно на меня так смотреть! – вскинул руки Вадим Никонорович. – Дело в том, что с появлением Али замкнулся Лицевой купол, и Изнанка Москвы ослабла. Только этим я объясняю тот факт, что Кондашов проиграл без боя! И никто из Дома Иллюзий не смог дать отпор дракону!

Сестры смолчали, но я поняла: они осуждали не меня, а кромешников. И мысли у всех были схожими. Командора заподозрили в грубой попытке свалить ответственность на новичка. Господи, я была не одна! Даже вздорные Нора и Катерина, даже миролюбивая Долли были на моей стороне!

Варька заслонила собой от кромешника. Глухо спросила:

– Есть претензии к младшей?

– Напротив, сударыни, – заворковал Фролов, замахал умильно руками. – Я пришел принести извинения. Госпожа Вознесенская, умоляю, смените свой гнев на милость, высуньте мордочку из-за Шестой. Варвара Павловна, ну я прошу!

Я наспех смахнула слезы, успевшие скатиться из глаз, и снова предстала пред командором во всей неотразимой красе: нос покраснел, веки припухли, хвост растрепался во время скачки, а причесаться банально забыла.

Словила умильную улыбку Долли, недоумение Норы и чисто материнский взгляд Маргариты. Младшенькая, что с меня взять!

– Извинения официальные? – уточнила Мария Громова, МИД.

– Да куда официальней, Мария Владимировна, – обернулся Фролов к дипломату. – Если угодно, подам письменный раппорт, но пока, уж простите, так. Времени мало, сударыни. Аля, кругом неправ, признаю. Не почуял в вас истинной силы, оттого и не верил, что дали отпор сразу стольким сильным противникам. Ну а главное, посчитал вас предвзятой и не принял предложенной помощи. За это извиняюсь отдельно.

– Драгоценные мои, – он возвысил голос, обращаясь уже ко всем. – Показания Седьмой подтвердились. Допрошенные нами цыгане и представители Кавказских гор заявили, что Петр Кондашов объявил сходку кланов в отеле «Пекин». Глава искал ответы на два вопроса. Кто из сильных Азии посетил Москву. И чей вензель нарисован на письмеце, что получила Тамара. Бахти, глава таборов Трех вокзалов, в подробностях описал музыканта, с которым ушел Кондашов: высокий, стройный, черноволосый, одет в старинное ханьфу, на лице – серебряная полумаска, за спиной – семиструнный гуцинь. Все в точности, как увидела Аля. А еще ему померещилось – это он подчеркнул особо! – будто представители Азии как-то странно кланялись вслед, вроде Кондашову, а вроде и нет, и все поглядывали на музыканта. Но в этом не поручится и присягать не станет, даже если вздернут весь табор.

– Что-нибудь еще? – уточнила Мария, занося приметы в айпад.

– Имя, сестра! – поклонился со-зданию МИД Фролов. – Его подслушал официант, накрывавший на стол для музыканта. Тот представился как Синг Шё, мол, творческий псевдоним.

– Синг Шё? – переспросила Четвертая и перевела: – Звездный Змей.

– Я же говорила! – не сдержалась я. – Змея в переплетении трав. Звездчатка!

– Звездчатка? – переспросила Марго. – Это же трава, класс двудольных, семейство гвоздичных. Цветет мелкими белыми звездочками. Известно сто двадцать видов звездчатки, почти все они ядовиты. Неприхотливая, терпеливая, неубиваемая трава.

– Впечатляющая справка, Маргарита Рудольфовна. Именно эту траву видела на вензеле Аля и сумела нарисовать. Итак, у нас есть подозреваемый, оборотень-дракон, играющий на гуцине.

– Если это китаец, – снова вклинилась Первая, – будем называть его правильно: яо.

– Пусть будет яо, – согласился Фролов, – дело ведь не в названии. Если вы, Маргарита Рудольфовна, знаете, как ловить этих тварей, буду сердечно признателен за краткий магический инструктаж.

– Я не сталкивалась раньше с драконами, – покачала головой Марго, – и не занималась всерьез китаистикой. Могу поднять все архивы с работами по мифологии и привлечь китайских