Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

годные дурочки! Вот спасибо, любезный, столько лет притворялись, а тут буквально открыли глаза. Утверждаете, мы заодно с Воронцовым? Ну-ну, начальник, шейте дальше чернуху. Три инца у «Красных ворот» никогда не служили Тамаре. Исследуйте улики, господин командор, а потом уже стройте выводы. Кроме того, на Седьмую сестру сначала напали марионетки, подчиненные клана Гордонов. Полагаете, Дом Манекенов приперся, чтоб подыграть Григорию?

– Варенька, – смущенно пробасил Патрикей. – Рыжик, не горячись!

Шестая вскинула к небесам подбородок, всем видом выражая протест, и резко дернула меня за руку:

– Пойдем отсюда, сеструха. Жалею, что подбила тебя дать показания этим придуркам. У них уже есть теория, а мы в нее не вписались. Дальше пусть сами копаются. Завтра Марго собирает сходку, там и обсудим в кругу друзей…

Я вырвалась из хватки Шестой, сдвинула с плеч футляр, бережно вынула скрипку. Там, где бесполезны слова, где разум заляпан исподней грязью, а логика потеряла смысл, можно пробиться лишь чистыми звуками. Подумать только, еще с утра я играла для Юэ Луна симфонию МГУ, а теперь… Струны отозвались дрожью и болью.

В звуках скрипки слышался хруст костей и кровавое бульканье, звенела серебром маска испода, шептались оплетавшие его тени. Шумел океан под полночным небом – внутренней печальной мелодией, прорывались нефритовые блики луны, прорезали скопление грозовых туч, зависших над свинцовыми волнами. Летел перебор убийственной песни, дрожали испачканные кровью струны… Скрипке сложно изобразить гуцинь, но восточная мелодия исподволь, нехотя проявилась в сплетенных нотах. Башня «Москва» отозвалась долгим стоном, выхаркнула с кровью новые трупы.

Тот, кто ее утопил в лиловым, убивал не по злобе и не сглупа. Не было состояния аффекта, чистого, звонкого гнева, свойственного Воронцову. Один холодный змеиный расчет. Медленно прорастала звездчатка, шелестела в траве чешуя…

Я не знала, как еще достучаться, и просто играла убийство, то, что смогла услышать, запомнить, навеки пропустить через сердце. То, что связывало меня с Кондашовым, вдруг порвалось с плотоядным чмоканьем и отлетело в небытие.

Я играла и плакала по мерзкому типу, что мечтал довести меня до черты, чтобы выпить гной, разъедающий душу. Я ревела, потому что и палач Кондашов не заслуживал такой участи, хотя он был сожран опасным хищником, которого сам и наметил в жертву.

Кто-то к нам бежал, но я не слушала, насилуя пальцами гриф, я выплескивала скопившийся яд, заслоняясь от мира музыкой. Но шепот пробился, вспугнул, захлестнул, заставил остановиться.

– Господин командор, вы должны посмотреть! На запястье жертвы проявился шрам. Свежий порез от стекла! Его не было, я клянусь, а тут как будто иллюзию смыло, когда барышня заиграла…

Я молча спрятала скрипку в футляр. К черту ваше агентство «Брюс». С какой стати вам помогать? Подозреваете Грига – бог в помощь. Флаг вам в руки, барабан на шею, электропоезд навстречу и манекены на станцию! А Брюса – машинистом состава!

Свистом подозвала котов. Лефт и Райт махнули хвостами, всем видом показывая, что не собаки, но подчинились, притрусили к ногам. Смерили взглядами шефа кромешников, пренебрежительно фыркнули. Умницы котики, что за прелесть! Мне воспитание не позволяло, а они так точно отобразили все порывы чуткой души.

Варька снова отклеила лапищу Патрика от своего локотка, демонстративно отвернулась от командора и подошла ко мне, обняла. Фролов не пытался нас удержать, мы же оседлали котов и, не прощаясь, сгинули, метнувшись по кромочным петлям обратно, полетели в темных туннелях.

Впервые за долгие дни мне было по кайфу, что я не одна. У меня появилась подруга, соседка по району, сестра. Казалось бы, после предательства Ленки, я уже никому не открою души. Но… Варвара неровно дышала к Патрику, а выбор сделала в мою пользу. Она верила мне, не кромешникам, хотя долгие годы работала с ними, дружила, сражалась, любила. Наверное, потому что знала, каково это – быть со-зданием. Пропустить через душу все сваи и камни, рвануться шпилем в московское небо. Я ничем не заслужила доверия, но внезапно оказалась своей, как глупый волчонок, прибилась к стае и сразу стала частью команды.

А Фролов? Клятая Изнанка, при чем тут очередной командор, зацикленный на виновности Грига?!

– Тот, кто подарил тебе фенечку, – Варька ткнула в браслет на запястье, когда мы домчались до «Красных ворот», – не самый плохой испод. Просто натура у него говенная и репутация скверная. Не обольщайся насчет Григория, он может быть заодно с той тенью. Но в этом мы разберемся сами, внимательно изучив улики, ага?

Она хихикнула и растворилась во мгле, сквозь толщи земли, гранита, бетона поднимаясь домой, в квартиру под шпилем. С потолка долетел еле слышный шепот:

– Если веришь, верь до конца. А я с тобой. До завтра, сеструха!

– До завтра, – ответно шепнула я. – И я с тобой, помогу, чем смогу.

До гостиницы «Ленинградская» я добралась в фиолетовых сумерках. Коты проскользнули по кромке, а я гордо вошла с главного входа, толкнув историческую «вертушку».

Тотчас, как по команде, ко мне устремилась девица в форме. А я-то хотела отдохнуть в тишине!

– Госпожа! – истерила девица, отвешивая низкий поклон. – Простите меня, госпожа, в отеле чп, я не знаю, что делать!

Интересный концерт намечается. С виду – обыкновенная девушка, и звучит – человек человеком. Отчего же я ни с того ни с сего сделалась вдруг госпожой, решающей все бытовые проблемы? Гостиница крутит ее сознанием? Я влияю на персонал «Ленинградской»?

Не было сил разбираться в деталях. Позже спрошу у Шестой.

– Что случилось? – вновь прорвалась усталость, и апатия надавила на плечи.

– Львы пропали! – разревелась девица, размазывая тушь по щекам. – Мы накрыли тканью их постаменты, мол, животные на реставрации, полицию не вызывали пока. Кто мог их умыкнуть, госпожа? И главное, щиты ведь остались!

– Свидетели есть? – улыбнулась я, наблюдая, как светлый атлас, прикрывающий постаменты, наполняется содержимым. Скатерти на чехлы пустили? Совсем уже офигели?

– Сама видела, – всхлипнула девушка. – Вон оттуда, по правой лестнице, выбежал парень, голый по пояс, красивый такой, длинноволосый, я залюбовалась, а он… Встал между львов, вскинул руки и как крикнет на весь отель: «Просыпайтесь!» Вроде молнии даже с ногтей сорвались, а львы шелохнулись, честное слово, потянулись, как кошки тянутся, зарычали и куда-то исчезли. Только щиты рухнули с грохотом, вон, даже выбоины на полу, плиты придется менять.

Сердце замерло, отказавшись работать. А потом завелось рывками, неровно, как неисправный мотор. Перегрев, господа, вода закипела. Крыша едет в обратную сторону.

Вот вам еще доказательство! Григорий зачем-то приперся в гостиницу, когда на меня напали в метро. Есть свидетельница, господин Фролов, эта девочка даст показания, а ведь