О пепле и стали - Элиза Рейн

Таким волка я еще не видела. Он не скалит зубы, не рычит, не шипит и не скребет лапами землю.

Он смотрит на Каина, навострив уши и подняв хвост, и из него волнами исходит смесь любви и верности.

Со вспышкой жара, мех Сколла разгорается великолепными, подрагивающими языками пламени. Огненные крылья появляются у Каина за спиной, более плотные чем раньше, и он разводит руки в стороны, его грудь вздымается.

Языки пламени танцуют на его ладонях, ползут выше, по обнаженным плечам и наконец угасают, будто тлеющие угли.

Когда он поворачивается ко мне, мои глаза наполняются слезами.

— Оно исчезло. Проклятие исчезло.

Его взгляд полон обещания. И любви.

Сколл останавливается в футе от меня. Когда он наклоняет свою пылающую голову, я вскрикиваю. И снова смотрю на Каина, который наблюдает за нами во все глаза.

— Теперь он к твоим услугам, принцесса. Все, что он делает для меня, сделает и для тебя.

Я чувствую зов, которому не могу противостоять и оказываюсь в галерее.

Статуя волка передо мной объята пламенем, совсем как Сколл. Я дотрагиваюсь до нее, и весь мой страх пропадает.

Я вижу лишь Каина и Сколла. Славных, яростных, несокрушимых, сражающихся на поле боя, парящих в небе вместе со мной.

Вот то, что все это время было сокрыто во мне, ждало пробуждения. Теперь Каин и его грозный валь-тивар такая же часть меня, как Торви. Как мои крылья.

Осознание накатывает на меня, подобно лавине.

Я — Валькирия. Настоящая гребаная Валькирия.

Статуя сменяется на другую, орла. Она оттаяла.

Коснувшись ее, вижу лишь себя. Но от этого образа перехватывает дыхание.

Я одета в украшенную мехом кожаную броню, ярко-голубы волосы заплетены в заслуженные в бою косы. У меня в руках сияющий лук и щит, украшенный изображением Торви. Позади меня взмахивают самые красивые крылья, что мне довелось видеть.

Они не обугленные и поломанные. Они сверкающе-белые, с вкраплениями льдисто-синего, и покрыты блестящим инеем.

Вздрогнув, я возвращаюсь в Сокровищницу, и обнаруживаю, что по щекам у меня текут слезы.

Каин подходит ко мне и поднимает руку. Я застываю на месте, когда он с невероятной нежностью смахивает слезинку с моей щеки.

Мое сердце разрывается от любви, и я вижу на его лице отражение того же чувства.

Любви. Безусловной, бесконечной, глубочайшей любви.

— Мне неприятно прерывать вас, — говорит Сигрун, и мы оба разворачиваемся, — Но сейчас не время и не место. Вы ждали этого так долго, что сможете подождать и еще.

Она произносит это не своим обычно серьезным тоном, а игриво, и мои щеки вспыхивают.

— Каин, Ваниры задолжали тебе извинения, и в качестве компенсации ты можешь забрать из Сокровищницы любой артефакт, какой пожелаешь, перед тем как она будет вновь запечатана.

Никакая ценность на Иггдрасиле не отменит того, с какой несправедливостью столкнулся Каин. Но он об этом не упоминает.

Вместо этого он коротко кивает, и я вижу, как его взгляд устремляется к гигантскому мечу, выставленному прямо за дверью.

— Я бы скорее хотел заняться восстановлением Двора Огня, — говорит он.

Сигрун кивает.

— Это в любом случае твое право. Королевские семьи Иггдрасиля помогут тебе, как и наши новые Стражи Одина. Многие заслужили крылья в сегодняшней битве.

Гордость охватывает меня, и мои собственные крылья подрагивают.

Зал снова наполняется голосом Фезерблейда.

— Это высшим фейри ты обязана своим новым видом валь-тивар, Мадивия. Как только ты впервые коснулась рунических камней, твоя сила была сразу обнаружена, и я сразу понял, что ты станешь идеальной фейри для того, чтобы использовать эту древнюю магию. Ты доказала, что достойна. Достойна того, чтобы изменить целое поколение Валькирий. Подобно Ванирам, чьи фамильяры ходили по земле бок о бок с ними, твоя великолепная валь-тивар останется рядом, как твой друг и соратник.

Стоящая Торви рядом со мной издает рык. Теперь, когда у меня есть крылья, я ее не потеряю. Она навсегда останется со мной рядом.

— Теперь, — говорит Сигрун, — Я заново запечатаю Сокровищницу, как только Каин выберет себе артефакт, — она переводит взгляд на него. — Без сомнения, мы так же принесем тебе публичные извинения. Возможно, мы сможем сделать это на коронации твоей сестры, в качестве жеста примирения между Дворами, — предлагает она мне.

У меня перехватывает горло.

— Коронации моей сестры, — тихо повторяю я. — Моя мать не выжила, верно?

Сигрун качает головой.

— Нет. Огонь из Короны поглотил ее, когда она была без сознания. Она не страдала, — ее лицо напрягается, как и у Каина. Я знаю, что они оба думают, что она заслужила страдания, но…

Делаю глубокий вдох.

Может, это и к лучшему. Она не принесла на Иггдрасиль ничего хорошего. Но Фрейдис, должно быть, уничтожена.

— Где моя сестра?

— Она пошла проведать вашего отца в темнице, — Сигрун умолкает, пожимая одним плечом. — Где он скорее всего и останется, Мадивия. Вместе с Эриком и Исхильд.

Я шумно выдыхаю.

— Вам удалось найти все артефакты?

— Да.

— Я полагаю, их нужно вернуть на место?

— А тебе хотелось бы оставить что-то себе?

Я качаю головой, но тут же раздается голос Фезерблейда.

— Она возьмет сундучок.

— Тот, что с небольшим отверстием наверху? — спрашиваю я.

— Верно.

— Но что это?

— Копилка, — отвечает он. Я слышу в его голосе улыбку и не могу не думать о том, что такое Фезерблейд. Бог? Высший фейри? Или нечто совершенно иное?

Я заставляю себя собраться.

— И что он может сделать?

— Положи в него нужную монетку, и он покажет то, что поразит даже твое невероятное воображение.

Мои мысли тут же летят вперед, и я вспоминаю монетки, которые нашла здесь и те, которые на моих глазах брала Брунгильда.

Мне хочется продолжить задавать вопросы, но голос перебивает меня.

— Некоторые ответы лучше найти самой, любопытная маленькая фейри Двора Льда.

Я киваю.

— Спасибо, чем бы он не оказался. И я хочу извиниться за то, что в попытках восстановить тиару испортила пару других вещей, — прикусываю щеку. — Кстати насчет тиары… Думаю, нам стоит спрятать ее здесь, в Сокровищнице.

Сигрун медленно кивает.

— Если пожелаешь. Обсуди это с сестрой. Все-таки это реликвия вашего Двора, а она вот-вот станет Королевой. Если, конечно, ты сама не пожелаешь занять эту должность.

Я кривлю лицо.

— Королева? Ну уж нет. Боги, ни за что. Я — Валькирия. Моя судьба не в том, чтобы управлять Двором, — эта мысль на самом деле пугает меня.

Сигрун смеется.

— Ну, раз уж ты влюблена в фейри Двора Огня, а он в тебя, то может оказаться, что тебе придется править другим Двором. Ты