Царствование Розы - Кейт Голден

уставился на учетную книгу, прищурившись. — Все графы, где указаны известные сообщниками и места Харкена Саделлы остались пустыми.

Я уже собрался было ответить. Сказать, что мы теряем время и нам пора похищать лошадей, но взгляд Мари заставил меня замереть.

Ее сосредоточенные глаза, нижняя губа, зажатая между зубов…

— Харкен Саделла… Х-И-Р… Мне нужен пергамент.

Я указал на заснеженный переулок.

— Боюсь, у нас его нет.

— Повернись, — приказала она Гриффину, и мой огромный, истекающий кровью, холодный как лед командир провернулся, как хорошо обученная собака. Мари начала водить своим острым пальцем по его широкой спине, словно что-то писала. Он вздрагивал от каждого движения ее крошечного пальца.

— Это анаграмма, — прошептала она после долгой паузы, и в ее голосе звучали и изумление, и торжество.

Гриффин пророкотал, глядя в кирпичную кладку:

— Что?

— Слово, образованное перестановкой букв другого слова. Он же скрывался от вас, так? — она посмотрела на меня. — Когда он впервые прибыл в Эвенделл со своим народом? Скорее всего, он сражался под псевдонимом, а затем принял его, чтобы жить инкогнито. Но он использовал все буквы своего настоящего имени. Александр Хейл и Харкен Саделла. — Она ухмыльнулась, и в ее главах вновь вспыхнул огонь. — Один и тот же человек.

Как выяснилось, самый простой способ украсть двух лошадей — это чтобы Мари отвлекла хозяина повозки, остановившегося починить сломанную спицу, а мы с Гриффином в это время освободили его лошадей и умчали в Гнилой Конец, по пути подхватив Мари. Она настояла, чтобы оставить мужчине кошель с монетами, на что мой командир нехотя согласился.

Гриффин не ошибся. Путь занял менее часа — кони оказались резвыми, и мы прибыли в Гнилой Конец еще до того, как ветхие башенные часы на площади пробили семь. Мы успели вовремя.

И все же на протяжении всего пути, под стук копыт, несущихся с сокрушительным галопом, мое сознание терзал образ Арвен, заточенной где-то во дворце Этеры. Я перебирал все возможные причины, по которым королева могла пожелать ее заполучить. Ее лайт, чтобы обменять ее у Лазаря, чтобы каким-то образом навредить меня. Ничто из этого не имело реального смысла. Этера знала, что моя армия способна вырезать ее войско. Она не пережила еще одну войну, особенно когда юг Розы уже дышал ей в затылок.

Я все еще терзался догадками, когда из какой-то таверны донеслись звуки низкого, томного саксофона, и посетители подняли радостный гвалт. Мы были на месте.

Гнилой Конец смердел алкоголем. Не только свежей выпивкой, но и запахом блевотины, когда кому-то не удавалось удержать это в себе. И было удушающе темно — не так много фонарей или ламп, а те немногие, что были в городе, горели тускло или были покрыты замерзшим снегом. Одно заведение на берегу реки шумело с наступлением ночи, но даже оно было так покрыто коркой снега и грязи, что я мало что мог разглядеть.

И все же забитые окна и закрытая гавань, каждый развалюшный сарай и всплеск лошадиных копыт в холодной жиже — все было залито ярким, светящимся багрянцем. Словно восходящую луну сначала окунули в свежую кровь.

Я обратил взор к источнику этого алого сияния и вскоре его обнаружил.

Соблазнитель Нэк. Название сияло яркими огнями красного, белого и золотого цветов — либо лайт Александра, либо довольно сильное заклинание. Театр, по форме напоминающий цирковой шатер, с полосатыми тканевыми панелями и флагами на вершине каждого пика, возвышался над Гнилым Концом, как арлекин на дворцовом троне.

По мере приближения мы увидели, что двери заперты на длинные деревянные засовы. На стуле, сработанном из барной табуретки, восседал мужичина с рыбьими глазами, укутанный в меховую шапку и пальто, его взгляд был прикован к истрепанному роману в руках, облаченных в потрескавшиеся кожаные перчатки.

— Мы закрыты до наступления ночи, — сказал он, прежде чем мы даже дошли до него.

Мари дико махнула рукой на лазурные сумерки вокруг нас.

— Сейчас же ночь!

Вышибала даже не поднял глаз.

— Нет, девка. Не ночь.

— Слушай, — сказал я, понизив голос. — Мы…

— Не заставляйте меня повторяться, — проворчал привратник. Наконец его взгляд встретился с моим — волевой, упрямый, бычий.

Все мое тело пронзила мелкая дрожь, и по жилам разлилась мгновенная, всепоглощающая усталость.

Проклятый лилиум…

— Пожалуйста, — снова попыталась Мари. — Если можно, наступление ночи — очень расплывчатое время для открытия заведения. Это просто момент, когда садится солнце и наступает ночь? Потому что это случилось несколько часов назад. Или когда небо становится совершенно черным? Это тоже сложно определить, ведь это может случиться и к полуночи, а тогда представление уже давно закончится, верно? Так что, видите ли, мы могли бы замучить вас всеми этими сложными последствиями вашего графика работы, или же вы могли бы просто впустить нас внутрь и вернуться к своей книге. Мари сияюще улыбнулась ему, а затем заглянула на страницы в его руке. — И она такая замечательная. Мне нравится, как Бодэр использует цвет.

Привратник и его жидкая козлиная бороденка издали один невпечатленный смешок. Мари тоже рассмеялась, а затем неожиданно рванула к нему, пытаясь проскочить мимо его громадного торса к дверям.

Прежде чем мы с Гриффином успели среагировать, мужчина поймал Мари за талию и швырнул обратно на заснеженную землю. Она тяжело рухнула, увлекая за собой моток веревки и сломанный стул.

— Ваша баба, — червь плюнул в нашу с Гриффином сторону, усаживаясь обратно, — невыносима.

Яростно стиснув зубы, я прикусил язык. Дыши… Мы не могли сейчас все запороть…

Гриффин коротко рассмеялся. Все еще истекая кровью из ребер и лба, его смех был резким и злым. Его взгляд на мгновение встретился с угасающим небом, словно в извинении, прежде чем его кулак с такой силой обрушился на челюсть мужчины, что когда тот свалился со стула, по воздуху полетела не только слюна. Полетели зубы.

Даже без его силы Фейри все здание содрогнулось от силы удара, когда тело мужчины ударилось о кирпичный фасад, и снег с грохотом посыпался грудами.

За двести лет Гриффину удавалось остановить меня, когда я собирался врезать как минимум двум дюжинам мужчин. И ему не удавалось удержать меня более чем в два раза чаще. И за все эти годы — все эти драки в тавернах и жестокие схватки, мужчины, заслужившие это, и те, кто нет, — я ни разу не видел, чтобы мой командир ударил кого-то сгоряча. Этот человек не мог даже купить новую пару сапог, не раздумывая об этом неделями.

— Святые Камни! — взвизгнула Мари с земли. Гриффин