Царствование Розы - Кейт Голден

— Или все же остановитесь, — вставил я, прислонившись к стене у лестницы.

Ее сладострастный стон превратился в пронзительный крик удивления, когда ее глаза распахнулись и увидели меня, Гриффина и бледную от шока Мари. Я оскалился в леденящей душу ухмылке, которая, как я надеялся, говорила: Верно. А теперь проваливай.

Все еще тяжело дышащая женщина сомкнула ноги так быстро, что едва не прихватила с собой печально известную голову Александра, когда она стащила свою клетчатую юбку и ее многочисленные слои тюля и отпрянула с дивана. Проносясь мимо нас в облаке смущенных извинений, я лишь мельком заметил ее странные светящиеся красные глаза, задержавшиеся на теле Гриффина, прежде чем она умчалась вверх по лестнице.

Александр поднялся, все еще стоя к нам спиной, и я силой разжал челюсти, скованные стальным зажимом. Затем раскрыл сжатые кулаки, давая отдых онемевшим ладоням. И затем, для верности, глубоко вдохнул.

— Александр, — попробовал я. Звучало это совсем не дружелюбно. Ни капли.

Длинные белоснежные волосы Александра колыхнулись у его спины, когда он встал. Повернувшись, он вытирал кровь с губ, а его мертвенно-красные глаза светились.

— Что ты с собой сделал, Рэйвенвуд?

Голова Гриффина резко повернулась в мою сторону, и я напряг челюсть. Александр, как и все Хемоличи, мог учуять многое в крови человека. Его страх, вожделение, состояние здоровья. И, что очевидно, то, что я вновь обрел чистую кровь.

Когда я не ответил, Александр склонил свою длинную шею набок, пока громкий щелчок не прозвучал в потаенной комнате.

— Ты пришел убить меня?

— Вообще-то, — я проскрипел, моя усмешка была пропитана ядом, — мне нужна услуга.

Глава 31

АРВЕН

Живот мой взбунтовался так яростно, что я была уверена — сейчас извергну наружу и редис, и вишню.

Клетка, продолговатая и тесная, не позволяла мне встать во весь рост, но и лечь было негде. Попытка свернуться калачиком, обхватив колени, привела к тому, что почти все тело онемело.

Если когда-то и существовала экзотическая птица, для которой предназначалась эта клетка или другие пустые, помятые клетки вокруг, то ее след давно простыл. Даже несколько окаменевших перышек на полу не могли рассказать мне, каких же существ держала здесь Этера.

Это не имело значения. Мне нужен был воздух.

Было поздно, и стеклянные стены вокруг потемнели, но по замшелому запаху и извивающимся, вьющимся лозам я могла понять, что нахожусь в оранжерее. Душной, удушающей оранжерее. И заброшенной, если судить по увядшим бутонам и колючим шипам. Все здесь было оплетено лианами и побуревшими листьями, которые стелились по полу, карабкались по стеклянным стенам, обвивали горшечные растения и ножки деревянных грядок. Заброшенность эту нельзя было списать на зиму — вся земля, которую я видела, была суха, как пыль, без малейших признаков влаги. Возможно, сюда никто не заглядывал годами.

Годами…

Я считала свои вдохи и выдохи, бессознательно запустив пальцы в складки блузки.

Раз, два. Раз, два.

Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Стало только хуже. Теперь я думала только о своем дыхании — вернее, о его нехватке. А мое сердце… оно колотилось слишком часто. У меня сейчас случится сердечный приступ. Я умру от сердечного приступа, прежде чем смогу сбежать.

Нет, сказала я себе. Ты не можешь умереть от страха.

Тревога живет лишь в мыслях. Если мысли где-то еще, панике не за что зацепиться.

Сколько раз я призывала Кейна, чтобы его голос зазвучал у меня в голове и отвлек меня, когда я томилась в плену в Люмере? Сколько раз я позволяла ему флиртовать со мной или злить меня в моих мыслях, только чтобы забыть, как долго Октавия выкачивала свет из моих жил?

Я могла сделать это снова.

Три вещи. Найди и сосредоточься на трех вещах, которые ты можешь назвать, пташка. Это я могла сделать.

Первое. Давно увядший, прогорклый гранат. Закатившийся к краю пыльной керамической горшки. Высушенный, вроде как…

Проклятые Камни, я не могла думать. Не тогда, когда моя кровь бушевала в жилах с потребностью бежать или двигаться, или дышать больше, или чаще…

Нет. Нет…

Три вещи, Арвен.

Этот голос в моей голове. На этот раз мой собственный. Уговаривающий себя разжать руки и замедлить учащенное дыхание.

Что было вторым? Два мраморных горшка, оба заросшие жгучей крапивой. Я знала из моей книги Флора Эвенделла, что, несмотря на жжение, из этой крапивы можно заварить самый сладкий летний чай. Я представила свою мать и ее терпение, пока чай заваривался, а я ждала свою чашку, привстав на цыпочках.

— Какая же хворь так глубоко тебя потрясла? — прозвенел голос Этеры. Я поняла это только по певучему тону, пока мое зрение продолжало сужаться.

Слова не складывались.

Третье, третье… центре оранжереи находился неглубокий облицованный плиткой бассейн, наполовину заполненный затхлой водой, теперь уже шалфейно-зеленой от водорослей. В его центре — медный фонтан в виде женщины с чешуйчатым хвостом, давно окислившейся и теперь сливавшейся с бирюзовым оттенком воды. Я попыталась представить, как становлюсь совсем маленькой, прохожу сквозь прутья этой клетки и окунаюсь в покрытую мхом воду.

К тому времени, когда Этера, склонив ко мне свою прекрасную голову, наклонилась передо мной, я уже почти дышала. Мой пульс замедлился.

Королева была закутана в темно-багровый мех и такую же шляпу, похожую на ковыль37, с двумя громадными гвардейцами позади нее. Она нахмурилась, поднеся руки к лицу.

— Дорогая, ты в порядке? У меня у самой вся душа ушла в пятки от этой затеи.

Ее эксцентричная капризность уже давно перешла от раздражающей к невыносимой. Я угрюмо уставилась на нее, все еще переводя дух.

— Сочувствую.

Она опустилась на колени.

— Я должна задать тебе вопрос, душенька, и мне нужна полная правда

— С чего бы мне делать то, что ты хочешь?

— Я не хочу тебя казнить, — сказала она, кивнув одному из своих стражников, который тоже преклонил колено, обнажив зазубренный охотничий нож. По моему позвоночнику пронесся ледяной холод. — Но у меня нет возможности пощадить тебя, если ты не ответишь

Я сглотнула, не отрывая глаз от зазубренного лезвия

Прекрасные брови Этеры поползли вверх.

— У тебя и короля уже есть дитя?

Мой шок, замешательство или и то, и другое, должно быть, были написаны у меня на лице, потому что королева вздохнула, словно одного моего выражения было достаточно для ответа.

— Как же поистине удачно.

Я тоже вздохнула.

— Да? Что ж, у нас нет детей, клянусь.

Этера кивнула.