Кто такая Марта - Екатерина Началова

— Папа!

Дверь распахнулась настежь. Дерево в углу тревожно зашелестело, а Марта бесцеремонно, без спроса и стука влетела в кабинет. Я поспешно отложил выписку. На ненавистный лист бумаги я смотрел уже несколько часов. Сначала хотел спалить, разорвать, уже чиркнул огнем, но отложил, а затем снова взял в руки. Непривычно взъерошенная и возбужденная Марта не позволила произнести и слова.

— Помоги мне! Папа, послушай, вчера я ушла почти на месяц…

Отчаянно взмахивая руками, сбивчиво и неровно она выложила мне, что уходила.

— Его нужно вытащить! Папа, он мой друг, высокородный, он спас нас, меня! Он хороший, очень хороший! Я боюсь, что его там… Схватили! Ведь нас хотели убить, стрелы были везде! Сок отбивался уруми, но я помню кровь. А он хотел отправиться со мной и Рейтором, мы нырнули вместе, но озеро… Оно вернуло только меня. Его надо найти, обязательно надо спасти, ты ведь можешь? Можешь?

Слушая поток слов, я столбом стоял около собственного кресла, ощущая, как уходит из-под ног земля. Все, как и сказал Кирел. Все, как и…

Нет. Нет. Нет.

— Нет, Марта. В этом не помогу. Не могу, — единственное, что я был в силах сказать.

Нет… Нет!!!

​

Предчувствие. Оно сидит на висках и давит, давит. Весь этот год идет как нескончаемый кошмар, как непрекращающаяся борьба за Марту, за Берту, за нас всех… Борьбу с записанным и утвержденным, с прошлым, с будущим, с Порядком, с самой Мартой.

Последнее — особенно ужасно. Бороться с собственной дочерью, как и убеждать жену бороться с нею — самое противоестественное, что мне приходилось делать.

Марта сопротивляется тихо, почти незаметно, и во мне периодически вспыхивает надежда. Получилось? А теперь? Мой новый тайный ритуал — каждый день заглядывать в выписку с мечтой увидеть другое будущее. Умом я понимаю, что надежда нелепа, мне известны основополагающие законы. Но искушение шепчет: «А что, если ты прав, а не он?».

А что, если…

Соблюдая утренний ритуал, я снова заглядываю в выписку. Тут же раздраженно откидываю. В очередной раз — ничего не изменилось.

Пока одеваюсь, в комнату врывается крайне встревоженная Берта, которая тащит за руку упирающегося нашего самого младшего — Андроса.

— Крис!

Оборачиваюсь, меняя раздраженное лицо на невозмутимое.

— Что случилось?

Жена дергает сына.

— Рассказывай, что сделал!

Он складывает маленькие кулачки на груди, куксится и упрямо смотрит в пол.

— Андрос! — произношу я самым жестким тоном, созданным специально для мальчиков. Для девочек у меня припасен другой, мягче раза в три.

Подчиняясь незримому, сын немедленно реагирует.

— Ты сам говорил, что их надо сжечь! — тараща глаза, выпаливает он. — И я сжег! Как ты хотел!

Хмурюсь, слабо понимая, о чем речь. О чем я говорил? Что сжег?

— Он о письмах Марты, — переводит Берта и умоляюще смотрит на меня. — Он их… А Марты — нет в комнате. Крис…

Письма… Проклятые письма…

Предчувствие не обмануло.

Дочери не оказывается ни в комнате, ни на лугу, ни в школе и никто не знает, где она. Я кидаюсь в погоню. Отыскать пропавшего мага можно двумя способами: магическим методом — по вспышкам Силы, или физическим — воронами с волками. Выбираю другой путь. Перстень, с которым она не расстается — не простой, Кирел подарил Марте старый артефакт удачи, который легко отследить, потому что артефакты фиксируются, их хозяева тоже. Стоит мне открыть книгу, спросить, как я узнаю, где находится кольцо.

Я выхожу прямо перед Мартой вечером того же дня. Она уже воспользовалась несколькими порталами, но, к счастью, не успела уйти на недоступные мне временные тропы.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд. Под ногами похрустывает первый ледок, за ее спиной пронзительно розовеет небо. На дочери черный парик, который ей невероятно не к лицу. Я грустно усмехаюсь.

Очень наивная попытка скрыться…

— Нет, папа, пожалуйста, — дрожащим голосом произносит Марта. А затем добавляет это.это.

— Отпусти меня.

Я ненавижу эту фразу из уст Кирела. Я не могу слышать ее от Марты.

— Марта… — сжав челюсти, делаю шаг вперед.

Успокоить, обнять за плечи, привести домой, только и всего.

Марта отрицательно качает головой и неожиданно проявляет в ладони боевой заряд искр. Он только напоминает боевой — в действительности, Марта совершенно не умеет драться. Она стоит передо мной бледная, маленькая, растерянная, смотрит испуганным зверьком. Сердце резко сжимается — дочь не должна смотреть так на отца.

Сферу в ее руке можно отбить одним движением. Но я ощущаю одно — собственное бессилие. Если она, то я… Нет, не смогу.

— Огонек…

Новый шаг.

— Не надо, папа, — предупреждает она, отступая. Голос опять срывается. — Не надо. Он ждет меня. Я должна прийти к нему. Не надо, папочка…

Мы довели ее до отчаяния. Нет, не мы. Я.

Я вижу дочь будто впервые. Она выросла… Она так похожа на Берту, которая нападала на всесильного верховного мага, защищая будущего мужа. Сколько ей было? Как и Марте, двадцать… У нее глаза матери.

Руки опускаются… Чувствую, как же невероятно устал за этот год. Видит Порядок, я слишком слаб для такого испытания. Я достаточно силен, чтобы бороться с законом, с любой из стихий, если надо со всем родом, с любым из родов. Но, как и чем я должен побеждать собственную дочь?

— Убери… — выдыхаю и жестом показываю ей опустить руку. — Не бойся… Я не… Хорошо. Я не буду тебя удерживать. Можешь хотя бы… Попрощаться?

Сам не знаю, говорю ли правду. Просто говорю и раскрываю руки.

Марта недоверчиво смотрит на меня несколько мгновений, а затем срывается с места, бежит навстречу и олененком всхлипывает в мое плечо. Заключаю ее в объятия, жмурюсь, что есть сил, сдерживая и не сдерживая накатывающие слезы. Мой наивный, доверчивый огонек… Задней мыслью еще думаю унести ее домой силой. А Марта даже не подозревает, как подрывает мою решимость бессильным: «Папа… Папа. Папочка…»

За что мне это…

Самая слабенькая, самая маленькая, самая нерешительная из моих детей. Я видел их всех с рождения. Демис деятелен и серьёзен, за напористых близняшек я волнуюсь меньше, чем за их избранников; уверен, что верткий Андрос не пропадет, а Марта… Ее чудом спасли при родах и вот недавно. Сколько раз я должен прощаться с ней? Опять?

— Ты уверена? Уверена? Скажи, что хорошо подумала.

О, земной огонь, я