Вариация - Ребекка Яррос

карты в павильоне, пока не поднялся ветер, готовили ужин среди смеха и хаоса, которые я уже практически обожала. В частности, из-за того, что Кэролайн была не просто вежливой, она была… милой.

И очень веселой, когда не пыталась меня задеть.

Когда костер догорел, тети и дяди Хадсона отправились спать, а родители пошли в свой домик. Мы с Кэролайн сидели на бревне перед тлеющими углями. Я наблюдала, как Хадсон качает Джунипер на качелях из покрышки чуть поодаль от нас, ближе к берегу.

— Он отлично ладит с детьми, — заметила Кэролайн не то чтобы ненавязчиво. — Он будет прекрасным отцом. Ну, если хочешь детей.

Детей?

— Я…

Все слова исчезли. Я представила, как Хадсон держит на руках ребенка — нашего ребенка, — и крепко сжала фляжку с водой. Что это за чувство возникло вслед за тошнотой, сопровождавшей ее комментарий? Неужели любопытство?

— Мне кажется, тебя сейчас стошнит, — усмехнулась она. — Не хотеть детей — нормально. Я всего лишь хотела сказать, что Хадсон правда хорошо с ними ладит.

— Уж мне-то можешь его не расхваливать, честное слово, — вздохнула я. — Вообще-то, я никогда не думала о детях. Почти все мои знакомые не заводят детей, пока не уйдут со сцены. Это и прервало мамину карьеру. Она забеременела Линой и вышла замуж за нашего отца.

— А-а-а… — Кэролайн наклонилась вперед и поворошила угли. — Теперь немного понятнее, почему она держит всех вас в ежовых рукавицах.

Я кивнула.

— Джунипер необыкновенная, — сказала я, чтобы сменить тему. — Упрямая, остроумная, сообразительная. Ты большая молодец.

Кэролайн откинулась на спинку и посмотрела, как раскачивается на покрышке Джунипер.

— И безбашенная, как Хадсон, — пробормотала она. — Совсем как Шон. Он всегда прыгал не глядя. И да, с каждым днем она становится все упрямее. Должно быть, это у нее крови. Видимо, узнаем наверняка, когда ей исполнится восемнадцать. Скорее всего, в тот же день, когда ей стукнет восемнадцать, она отправится к юристам и потребует свидетельство о рождении.

Горло перехватило, и я быстро отхлебнула воды.

— Хочешь, чтобы она ждала так долго? А тебя не тревожит семейная история болезней, например?

— Немного, — кивнула она. — Было бы неплохо иметь доступ к этой информации или, по крайней мере, знать, куда обратиться с такими вопросами. Но информация о ее биологических родителях закрыта не просто так. Я их не знаю и не знаю, как бы они поступили, если бы она… — Кэролайн напряглась. — До восемнадцати лет защищена и Джунипер, и они.

Лина умерла, а что с отцом Джунипер?

Кэролайн вздохнула.

— Знаю, все осуждают меня за то, что я не разрешаю ей искать родных.

— Никто тебя не осуждает, — заверила я ее.

Она усмехнулась:

— Осуждают еще как. Но никто из этих взрослых со своим мнением не терял мужа. Не видел, как отец их ребенка умирает у них на руках, потому что его тело просто не в состоянии больше сопротивляться. Эту боль мы разделили с Джунипер.

Хадсон раскачал Джунипер, и на губах Кэролайн показалась печальная улыбка.

— Вряд ли я бы справилась с еще одной такой потерей. А при мысли, что с ней может что-то случиться, я хочу завернуть ее в пузырчатую пленку и так оставить. Я не могу ее потерять. Я уже потеряла Шона и видела, как она проживает эту боль. — Кэролайн судорожно вздохнула. — Мы с Шоном дали клятву. Но осталась только я, и сдержать ее придется мне. Я отвечаю за то, чтобы Джунипер росла в любви и заботе. Можешь считать это гиперопекой, но ей всего десять. Я готова быть ужасной, если так я уберегу ее от боли и от разбитого сердца. Балет тоже к этому относится. Скажи честно, танцы разве никогда не разбивали тебе сердце? — Она посмотрела на меня. — Или тело?

Я натянула рукава толстовки Хадсона до кончиков пальцев.

— Сложности всегда были, — признала я.

Наконец-то я начала понимать Кэролайн. Она не была ужасной — она до сих пор горевала и была напугана.

— Ну вот, — кивнула она. — Знаю, ты потеряла сестру. Те, кто пережил то же, что и мы, знают, что невозможно получить все. А когда дело касается чего-то неведомого, я не хочу, чтобы расплачиваться пришлось Джунипер. Так что пока непростые решения буду принимать я. Побуду злодеем.

— Понимаю.

Я откашлялась и решила не испытывать судьбу новыми расспросами.

— Пойду к ним.

Она кивнула:

— Передай Джунипер, что я ее жду, ладно? Хочу убедиться, что костер погас.

— Конечно.

Я встала, толстовка Хадсона упала мне на бедра. Обойдя костер, я спустилась к берегу. К счастью, полная луна уже взошла. Она освещала мне путь, так что я обошла все корни и камни, на которых могла бы подвернуть лодыжку.

Хадсон снова крутанул Джунипер, и она рассмеялась. У меня сжалось сердце. Ее бы здесь не было, если бы Хадсон не был так хорош в своем деле. Я-то думала, что еще успею рассказать ей побольше о Лине, а она успеет узнать нас поближе. Но кое-чему этот день меня научил: время не бесконечно.

— Привет, — сказал Хадсон и улыбнулся мне.

Джунипер, хихикая, перестала кружиться на качелях.

— Привет.

Я быстро оглянулась на костер:

— Пожалуйста, сделай одолжение, пойди и отвлеки Кэролайн на секундочку.

Улыбка Хадсона угасла, но он кивнул и пошел к костру.

Джунипер выдохнула, оправилась от приступа смеха и повисла на качелях, обняв веревки. Я присела перед ней на корточки.

— Как ты? — тихо спросила я.

Она посерьезнела.

— До того, как дядя Хадсон меня вытащил, мне на секунду показалось, что я могу умереть… как мама.

У меня сжалось сердце.

— Но этого не произошло.

— Нет, — сказала она, наморщив лоб. — Но я весь день думала, что мой крик Мелоди «Смотри-ка!» мог стать моим последним словом. И еще я подумала, что от меня хотя бы останется последнее слово. Последних слов мамы никто не запомнил. — Она перешла на шепот. — Я знаю, что это странно. Но я бы хотела, чтобы кто-нибудь их запомнил.

— Я тоже, — кивнула я. — Тебе поможет, если я расскажу, что помню?

— Нет, если тебе это больно.

— Посмотрим, насколько я справлюсь, — ответила я, выдавив улыбку. — Во многом это так больно потому, что мои воспоминания не совпадают с уликами, так что мне не разрешали об этом говорить.

До тех пор, пока пару лет назад я не нашла психотерапевта.

— Ладно, — медленно произнесла Джунипер. — Я бы хотела узнать.

Я вздохнула и попыталась унять сердцебиение.

— После той «Классики» у меня не осталось четких воспоминаний. Помню победу, и что мне предложили контракт, и что мы с твоим дядей