Отравительница - И. В. Офелия

Наши пальцы нежно переплелись. Они так идеально подходили друг другу, словно были высечены из одного и того же камня. Если бы несколько месяцев назад я спросила себя, могли ли эти руки быть такими нежными, я бы ответила, что это абсолютно невозможно.

Мы двигались в темпе вальса, кружась в свете, падающего из окна и освещающего сад.

Сайлас великолепно танцевал, и я была уверена, что у него за плечами были долгие годы практики. Его движения вместе с моими были настолько плавными, что, казалось, мы могли бы продолжать так вечно, перетекая из одного движения в другое.

Он наклонялся ко мне всё больше, словно хотел быть ближе, притягивая мою талию к себе, пока между нами не осталось свободного места, и наш танец уже не мог продолжаться. Его тяга к близости пересиливала его желание продолжать, словно для него было немыслимым делать и то и другое одновременно.

Я наклонилась к нему. Наши ледяные дыхания смешались, пока мы оставались стоять неподвижно, наслаждаясь каждой секундой.

В этот момент мы перестали быть самими собой. Я не была дочерью химика, специалистом по ботанике и убийцей. Он не был вайпером, каннибалом и человеком.

Я встала на носочки, чтобы достать до его губ и сладко поцеловать его. Он издал тихий звук, смакуя поцелуй так же, как и я. Его руки обхватили меня за талию, я же положила свои на его плечи, запутывая пальцы в его мягких золотистых прядях.

Если бы он был конфетой, боюсь, я была бы не в силах насладиться ей как следует, а эгоистично поглотила бы её, не оставив ни кусочка на потом. В тот момент я чувствовала только потребность обладать им.

Существо

Это был первый раз, когда она меня поцеловала. По-настоящему поцеловала.

До этого момента я не понимал, что именно я всегда делал первый шаг. Это был момент, которым я наслаждался, надеясь запомнить каждую деталь. Я почувствовал покалывание вдоль моей кожи головы, когда она вплела свои пальцы в мои волосы.

Я хотел большего, чем просто быть с ней рядом. Я хотел, чтобы она забралась ко мне под кожу и сделала мою грудную клетку своим домом, чтобы моё сердце билось лишь для неё. Каждый удар его был предназначен для моей дорогой тени, моей избранницы, моей Алины.

Мои руки заскользили вверх по её спине, по аккуратным пуговицам вдоль декольте, вытаскивая их из петель одну за другой. Я сгорал от нетерпения, но одна вещь, которую она определённо воспитала во мне, – это терпение.

Она откинулась назад и потянула меня на себя, заставив опустить её на землю. Вкус её губ был таким сладким, таким живым по сравнению с моим. Она представляла собой всё то, что мне так хотелось научиться любить. Больше всего мне нравился аромат спелой вишни или запах горького миндаля, который, как я вскоре узнал, был запахом цианида, а также аромат пыльцы прекрасных цветов, растущих в саду. Теперь же это был вкус её имени на моём языке или моего – на её.

Её руки высвободились из моих волос, и она издала низкий стон, когда я полакомился её ртом, нежно прикусывая её нижнюю губу, прервавшись лишь для того, чтобы отдышаться. Её изящные пальчики нетерпеливо теребили пуговицы моей рубашки.

Я спустил платье с её плеч, обнажив грудь, а затем начал ласкать её руками. Мне так нравилось, что её груди идеально умещались на моих ладонях. Казалось, они созданы лишь для моих прикосновений. Её тело было словно предназначено для того, чтобы его держали мои руки, чтобы я один владел ею. Если бы я был мастером и вылепил её из глины, я бы боялся прикоснуться к ней снова, опасаясь испортить то совершенство, которое я создал, – скорее всего, именно это чувствовал Бог, когда создавал её, если он вообще существует. Я был влюблён. Алина заставила меня понять, почему люди верят в такие вещи, как любовь.

Я был слишком нетерпелив, чтобы ждать, пока она меня разденет. Алина успела расстегнуть лишь несколько пуговиц, прежде чем я отстранился, стягивая с неё платье. Она прижала к себе колени, пытаясь закрыться от меня.

Я расстегнул брюки и провёл рукой по своему члену. Я больше не мог отказывать себе в том, что она сама хотела подарить мне, лёжа передо мной во всей красе и стыдливо прикрывая грудь руками.

– Нет, – умолял я. – Я хочу видеть тебя целиком.

– Мне холодно, – прошептала она, но я знал, что дело в другом.

– Тогда позволь мне согреть тебя, – я раздвинул её бёдра и наклонился, чтобы поцеловать её там, расположившись между её длинными ногами. Я аккуратно ввёл в неё кончик своего члена, чувствуя, как жар начинал заполнять всё моё существо.

Она вздрогнула, но потом снова расслабилась и положила руки на траву.

Я взял их и вытянул над головой, держа своей рукой. Другой я поставил одну из её ног на моё бедро и опустился ниже, погружаясь в неё ещё глубже.

– Сайлас, – дрожащим голосом произнесла она. Её тело дрожало под моими прикосновениями, когда я начал двигаться.

– Скажи это ещё раз, – дышал я ей в щёку, оставляя дорожку из поцелуев на её лице, а затем следуя вниз к шее, чтобы обхватить губами её кожу.

– Сайлас! – крикнула она мне в ухо. Вибрация моего имени была похожа на мёд в её горле и на сладкие сливки на моих губах, когда я сосал её чувствительную кожу.

Я задрожал, погрузившись в неё, чувствуя, как её тепло заполняет меня и возбуждает. Я опускался всё ниже, пока не заполнил её полностью. Пока я жив, я буду единственным мужчиной в её жизни. Мой член пульсировал, отдаваясь единственной задаче, – доставить ей удовольствие.

– Алина, – прошептал я, – скажи мне, чего ты хочешь, – я ускорил темп, зарываясь в неё так глубоко, насколько она позволяла.

– Я… хочу тебя, – выдохнула она, не в силах сосредоточиться на разговоре по мере того, как мои толчки стали более сильными. Она выгибала бёдра вверх, пытаясь двигаться в такт со мной.

– Я и так твой, – я обхватил её рукой, удерживая её бедра, в то время как мои движения становились всё более требовательными. Её кожа блестела в темноте, как лунный свет. Капли росы рассыпались по её полуночным волосам, как звёзды по небосводу. Её синие глаза смотрели лишь на меня, она была моим миром, моей жизнью.

Я отпустил её руки и положил свои ей на