Дочери судьбы - Тара Хайланд

что дрожит от ярости. Он никогда такого не замечал, не думал, что в нем есть злость. Он ненавидел ее за то, что она с ним сделала. Изо всех сил Люсьен яростно запустил бокалом в стену. Стекло разбилось о кирпичную кладку.

Он выругался. Кейтлин, Кейтлин, Кейтлин. Он прижал руки к вискам, желая стереть ее из памяти. Почему она снова вернулась в его жизнь, когда он думал, что с ней все кончено?

Он нашел другой бокал, налил еще виски и сел в кресло, чувствуя себя дураком. По какой-то причине он надеялся, что на этот раз все будет по-другому, что она наконец ему откроется. Как он ошибся?

Прошло минут пять, и после еще одного глотка виски раздался звонок.

В подсознании мелькнуло, что это она. Сначала Люсьен не сдвинулся с места. Просто медлил в кресле, заставляя ее ждать. Дать понять о разочаровании, наступающем, когда говоришь с кем-то, а тебе не отвечают. Наконец после трех отчаянных звонков он встал.

– Люсьен, пожалуйста, впусти меня, – попросила она.

Вопреки здравому смыслу он впустил ее в дом.

Ожидая, пока Кейтлин поднимется, он мерил шагами комнату, стараясь ни о чем не думать, сосредоточившись на глухом звяканье старенького лифта, который опустился за ней вниз и медленно полз вверх.

Лифт пришел. Люсьен открыл тяжелую решетку. Она ждала, когда он пригласит ее войти. Он заметил, что она плакала, и заставил себя не обращать внимания на слезы, ее ранимость.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Люсьен смотрел, как она глубоко вдохнула раз, другой. И потом сказала те слова, которых он ждал давным-давно:

– Я хочу рассказать тебе все.

Глава сорок четвертая

Уильям медленно вошел в зал заседаний совета директоров. Он прибыл последним. Это был его первый день в офисе после шести месяцев отдыха. Когда он вошел, совет зааплодировал, каждый директор пожал ему руку.

– Как хорошо, что вы вернулись.

Он слабо улыбнулся, отмахиваясь от восторженных приветствий. По правде сказать, он устал и был в смятении. Врач не советовал ему возвращаться к работе, Изабель умоляла остаться дома. Но ему нужно было вернуться. Его беспокоили сообщения Пирса о действиях Элизабет. Отказ от товаров повседневного спроса «Мелвилла»…

– Одобрили единогласно, – сообщил Пирс.

Нетрудно было заметить, что дочь будто бы выступала против него. Но теперь он вернулся к работе и уходить не собирался. Элизабет придется с этим смириться.

«По крайней мере, можно положиться на Кейтлин», – подумал он, сразу чувствуя себя лучше. За эти несколько месяцев она ему очень помогла. Он видел эскизы одежды, над которой она работала, и они произвели на него впечатление. Для «Мелвилла» это был необычный шаг, но Уильям надеялся, что он не останется незамеченным.

«Скоро узнаем», – подумал он.

Показ моделей назначен через месяц. Не ошибся ли он, пригласив Кейтлин, выяснится, когда они продемонстрируют ее работы. Однако что бы ни случилось, он ни о чем не жалел. Он всегда будет дорожить этим временем, потому что получил возможность с ней сблизиться. Понимая, что все глаза устремлены на него, он откашлялся, приступая к работе.

– Кажется, я многое пропустил. Давайте же начнем.

Сидя напротив него за столом, Элизабет не могла не заметить, как хорошо он выглядит: за полгода он похудел и приобрел здоровый вид человека, соблюдающего диету. Она с удовольствием приняла, что он выздоровел, хотя его возвращение к работе ей не нравилось. Если бы не критическая ситуация…

Перемены требовали времени. Вот что обнаружила Элизабет. Ей повезло. В долгой войне по преобразованию компании получить добро у совета дорогого стоило. За последние несколько месяцев она усердно занялась сокращением объема производства: урезала ассортимент с двадцати тысяч наименований до пяти тысяч, уменьшила количество моделей сумок с двухсот до всего лишь пятидесяти и сократила число магазинов, продающих дешевые товары «Мелвилла», с пятисот до девяноста.

– Крутоватые меры, – заметил Хью вначале, услышав одобрительные возгласы других.

– У компании нет времени на постепенный подход, – ответила Элизабет. – Нам нужен результат – причем быстро.

Невозможно вернуть бренду имя постепенно. Таковы основные принципы спроса и предложения. В течение многих лет «Мелвилл» считался брендом роскоши, а вел себя так, словно продавал товары по сниженным ценам: «Бери больше, плати меньше». Это нужно было искоренить.

Она отказалась возобновлять контракты с лицензией на бренд и разослала более тысячи писем магазинам розничной торговли в Британии и США: как только текущие запасы товаров повседневного спроса закончатся, возобновляться поставки не будут.

Первым пожаловался коммерческий директор сети «Фарм-Март»:

– Это возмутительно! Мы сотрудничали годами.

Но Элизабет была непреклонна. Так и должно быть. Все или ничего.

Понадобится где-то год, но к тому времени продукция «Мелвилла» перестанет появляться в аптеках и супермаркетах: только в фирменных магазинах «Мелвилла», только рядом с дорогими брендами, как «Харви Николс» или «Сакс».

К несчастью, пока ее стратегия по уборке товаров повседневного спроса с полок завершилась дальнейшим снижением продаж без какой-либо компенсации со стороны дорогостоящих товаров. И каждый месяц доходы все уменьшались.

Пирс по приказу отца подготовил отчет о продажах, и Элизабет чувствовала, что все смотрят на нее укоризненно. Но она держалась твердо, высоко подняв голову.

– Это долгосрочный план, – уверенно заявила она совету. – Конечно, нельзя ожидать результатов на другой день. Нам нужно изменить отношение покупателей к бренду.

Перед открытой враждебностью ей становилось все труднее придерживаться своего убеждения, но Элизабет сумела и это. Сомнения она держала при себе. Допусти она хоть малейшие признаки слабости, все как стервятники накинутся на нее и разорвут ее на части.

– Ну, очевидно, что все это согласовывалось в мое отсутствие.

Уильям не скрывал неодобрения.

Большинство директоров уткнулись в бумаги, изучая повестку дня.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Элизабет, – сказал он так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кто виноват в текущих неудачах.

Элизабет не обвиняла отца в сомнениях и держалась хладнокровно.

– Не беспокойся, знаю, – ответила она с уверенностью, которой не чувствовала.

– Хорошо, – проворно сказал он. – Тогда, будь добра, дай мне прогноз, на сколько ты ожидаешь падение продаж в следующем году и когда, ты считаешь, они начнут расти.

– Я подготовлю данные, – отозвалась она.

– Вот и отлично. Жду отчет к завтрашнему утру.

Элизабет хотела возразить. Она обещала Коулу, что вернется домой самое позднее к семи, а задание отца отнимет всю ночь.

Однако она увидела вызов в глазах Уильяма и знала, что другие директора ждут ее ответа. Отказавшись, она потеряет лицо. Этого не будет.

– Конечно, – пробормотала она.

Коул поймет, что это важно. В конце концов, это всего лишь обычный вечер на работе.

В десяти минутах ходьбы от офиса жены, в сердце Сохо, у Коула проходила деловая встреча. Встреча, от которой зависело многое.

Он кинул контракт на стол. Бесцеремонный жест показал человеку, сидящему напротив, что Коул думал о его предложении: двадцать миллионов фунтов за сорок процентов акций его компании. Соглашаться Коул не собирался.

Получив недвусмысленный отказ, Эд Линтон нахмурился:

– Послушай, приятель, это хорошее предложение.

Коул откинулся в кресле, кожа под его весом скрипнула.

– Несомненно, хорошее, Эд. Но я скажу «нет».

Собеседник хотел было возразить, но потом раздумал. Он достаточно давно работал с Коулом и знал: если тот принимает решение, то мнения не изменит.

Они познакомились, когда Коул впервые приехал в Англию. Эд был успешным сотрудником в лондонском офисе банка «Седжвик Харт». Несколько лет назад он ушел и основал частную акционерную компанию с парой других парней. Они положили глаз на бизнес Коула, «Коуб», и сделали ему заманчивое предложение. Но Коул отказался от лишнего контроля, не желая отчитываться ни перед кем, кроме самого себя.

– Глупо, что отказываешься, – добавил Эд. – Но у меня такое ощущение, будто ты знаешь, что делаешь.

– Всегда знал и буду знать, – усмехнулся Коул.

Разговор прервался от неуверенного стука в дверь. Вошла Сумико, секретарша Коула.

Пару месяцев назад, учитывая быстрый рост компании, Коул