Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

– Нет, – произнёс он тихо. – Слишком поздно я осознал, что в мире есть куда более приятные моменты, чем гонка за признанием и властью. Например… смотреть в умные глаза, прекрасной девушки.

Я тихонько вздрогнула, ощутив, как слова отдаются внутри тёплой, трепещущей волной. Виктор осторожно, почти робко, протянул руку. Его шероховатые пальцы обвили мою ладонь, и это прикосновение, нежное и уверенное одновременно, заставило сердце биться чаще.

– Анна… прости меня… – прошептал он, в его глазах читалась мольба.

– Артейр!

Резкий окрик разбил хрупкий миг. Мы вздрогнули и разом обернулись на звук.

В зияющем проёме двери кабинета, озарённый полосой света из коридора, стоял Франс Лашон. На его губах мелькнула едва уловимая, понимающая улыбка, но он тут же сделал вид, будто не заметил ничего необычного, лишь слегка приподнял бровь в дежурном приветствии.

– Анна! – воскликнул он, переступая порог. – Искренне рад видеть тебя на ногах! Мы с Астрид очень переживали. После всего, что случилось…

Франс замолчал, будто события последних дней были слишком тяжелы, чтобы облекать их в слова.

– Все продукты уложены в помещение с рунами, как вы и просили, – продолжил Лашон уже деловым тоном. – Привезли всё, что было в списке. Можете не переживать!

– Спасибо вам, Франс, – голос мой прозвучал хрипловато.

Я мягко высвободила руку из ладони Артейра, ощутив внезапный холодок на коже там, где только что было его тепло. Подойдя к капитану “Красного Ворона”, я крепко пожала его сильную, мозолистую руку.

– Это… это неоценимая помощь. Вот только… Теперь я не могу поручиться, что наши пути пересекутся ещё раз. Пекарня…

– Мы знаем. И тут нет вашей вины.

Они говорили – моей вины нет. Но я знала. Знала правду. Она поднималась из глубины, обжигая глотку едкой желчью.

Моя вина. Штаймер. Он сделал свой ход с холодной, расчётливой жестокостью. Ударил туда, где будет больнее всего. Без жалости. И теперь я стояла посреди руин – не зная, что делать дальше…

Глава 43.

Глава 43

Виктор

Анна всё глубже уходила в себя. Нарастила кокон, через который мне так и не удалось пробиться. Она не простила… Нет, хуже – она перестала верить. Верить мне, словам, а может, и самому миру.

Особенно тяжело стало после возвращения Терес из лазарета. Анна буквально замуровала себя в своей комнате. Дверь теперь почти всегда была заперта.

После пожара Терес и Март поселились в этом доме. Я видел, с какой неохотой они это сделали. Но выбор был невелик: мрачные стены или гибель в ледяных объятиях зимы под открытым небом.

Женщина не могла видеть, но я был уверен, что всё это временно.

Как и обещал, Глен приехал на следующий вечер. Лашон к тому времени уже сгрузил привезённые продукты в каморку – ту самую, чьи стены были испещрены сложнейшими рунами стабилизации. Они мерцали едва уловимым зеленоватым светом. Их магия, вплетённая в саму структуру камня, создавала пространство вне времени, где продукты не знали тлена и могли храниться месяцами… годами, если потребуется.

– Никогда не видел ничего подобного! – совершено по-детски восхитился Глен, когда я показал ему руны.

Всё же странный дом… Но то, что он принадлежал моим предкам, многое объясняло. Вот почему я ощущал этот внутренний жар, пульсирующий под облицовкой стен – сердце, замурованное в камень.

Значит, корни мои – с севера. Интересно… и совершенно бесполезно.

Я не врал Анне: родни своей я не знал. Лишь однажды в жизни почувствовал нечто… Непередаваемое. Дракон во мне отозвался на зов. Кто знает: пойди я тогда у него на поводу, может быть, и столкнулся бы с тем, кто бросил мать… Но всё это так не существенно. Главное – то что будет, а не то, что было. Главное – Анна. Я обязан ей помочь. Хотя пока и не знал как.

– Ты так и не поел, – голос Глена вернул меня к реальности.

– Аппетита нет, – ответил я, вяло поводя ложкой в миске с кашей, хотя назвать это варево кашей язык не поворачивался.

Глен отвратительно готовил. Даже когда мы были простыми солдатами, ему строжайше запрещалось подходить к армейскому котелку ближе, чем на пять шагов. А я… мои кулинарные таланты были настолько впечатляющими, что командиры однажды предложили использовать моё “рагу” как секретное оружие против врага. Я не умел готовить от слова “совсем”.

Но вот Март… Март был настоящим волшебником. Как он умудрялся из той же самой картошки, свёклы и скудных припасов создать наваристый, аппетитный суп – загадка. Жаль, что сегодня не его очередь готовить. Жаль.

– Как там Иннис? – вырвалось у меня, пока Глен возился с горшком у печи.

Вопрос о втором друге висел в воздухе с самого утра, но лишь теперь нашёл выход.

Глен, не отрываясь от своей стряпни, ухмыльнулся одной стороной рта.

– Пообещал священными клятвами, что будет вести себя прилично, – буркнул он, шумно шлёпая липкой массой по глиняной тарелке.

По его лицу было видно, что о каше он такого же мнения, что и я. Но ничего не поделаешь. Глен не любил критиковать, а в особенности себя.

– Как там женщина?

– Терес? Уже лучше. Я наложил примочки. Через пару недель она будет видеть, но потребуется время на восстановление.

– Хорошо.

– Вик.

– М-м-м?

– Почему я?

– Ты лучший целитель, которого я знаю. И… только тебе я доверяю. А что? Ты имеешь, что-то против?

– Не нужно оживлять трупы, уже хорошо! – рассмеялся Глен. – Если честно, когда я получил от тебя письмо, то испугался.

– Почему? Появились какие-то новости из дворца? Ты узнал, кто решил состряпать то представление с конюхом?

Глен мрачно покачал головой.

– Тогда, что ты узнал?

– Тебя ненавидят, – сухо констатировал он. – Ничего нового…

– Ничего нового… Ты прав.

– Не хочешь вернуться?

Я шумно отодвинул от себя глиняную миску. Каша давно остыла, став от этого ещё омерзительнее – серый тягучий комок.

– Вернуться?

– Ну да. Только не говори, что решил тут остаться.

– А может, и так.

Уголки губ Глена дрогнули, сложившись в улыбку. Загадочно так. Эта его привычка всегда выводила меня из себя. Я никогда не мог понять, о чём он думает на самом деле. Скрытный, как демон. Полная противоположность Иннису.

Иннис у нас жил с душой нараспашку. Стоило ему