Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

– Скай… – шепчет она, сглатывая, – время не излечит твои раны, но чуть позже они покроются корочкой и станет чуточку легче.

– Я знаю, – выдыхаю я.

– Хочешь поделиться? – спрашивает она.

– Не хочу.

– Тогда отпускай все, что копится внутри. Выплачь все, что болит. Я буду рядом.

И она была.

Первые семь дней были самыми невыносимыми. Мои кошмары сменились хорошими снами, теми, где был он. Теми, где мы были вместе. Счастливы. Любили друг друга.

А потом я просыпалась от того, что болело сердце так сильно, что хотелось схватить скальпель, полоснуть грудную клетку и ослабить давление – унять это убийственное чувство, которое никак не хотело отпускать меня.

На десятый день слез уже не было, но каждая ночь длилась невыносимо долго, будто кто-то целенаправленно зажимал кнопку паузы на эти шесть часов, продлевая мои мучения.

На четырнадцатый день мне правда стало легче, и я решила встретиться с Айзеком. Но после этой встречи мое облегчение обнулилось.

Айзек упомянул о Тео, о том, что он уехал в Нью-Йорк около двух недель назад. Вот тогда я осознала: сколько бы времени ни прошло меня каждый раз будет откидывать в исходное состояние и разрывать. И на этот раз не потому, что я идиотка, а потому что я не могу поехать к нему.

Через два месяца мне позвонили из клиники, предупредили, что мне нужно готовиться к операции. И это было впервые, когда я ощутила что-то другое – не боль, не безысходность, а предвкушение того, что я очень долго ждала, того, за что отдала слишком много.

Когда я приехала в клинику, мне начали проводить все необходимое обследование, и на время, пока оно проводится, мне сказали нужно находится здесь. И, с одной стороны, это к лучшему. Новое место, новые мысли, закрепляющиеся вокруг самой главной. Но с другой – казалось, что меня все это сводит с ума.

Я была в больничной сорочке, все анализы сданы, медсестра проверила капельницу. Оставалось только ждать, когда меня позовут в операционную.

А потом случилось то, что в очередной раз взорвало в прах мою надежду на нормальную жизнь. Мне дали веру, позволили пожить несколько часов с мыслью о том, что скоро все будет иначе. Но снова оставили ни с чем.

– Скай, – тревожный тон трансплантолога меня настораживает, а выражение его лица заставляет меня почувствовать начало своего конца. – Мне нужно с вами поговорить.

– Что-то не так? – спрашиваю я, впиваясь пальцами в больничное простыню. – Что-то случилось?

Он тяжело выдыхает и смотрит прямо в глаза.

– Координационный центр прислал уведомление двадцать минут назад. Появился реципиент с экстренным статусом – тринадцатилетний мальчик, серьезное ДТП, тяжелые повреждения почек, диализ не помогает. Его состояние критическое – шансы выжить без пересадки минимальны.

Я не сразу понимаю, зачем он говорит мне об этом…

– По протоколу орган переназначают пациенту с более высокой срочностью, – продолжает доктор ровно. – Решение принял центр, изменить его мы не можем.

Я понимаю, зачем он говорит мне об этом…

В голове поднимается гул, который глушит его голос. Я прячу лицо в ладонях, впиваюсь ногтями в кожу головы – лишь бы перекрыть этот шум.

– Мне очень жаль.

– Сколько… – голос ломается на полуслове.

Не хочу…

– Все в порядке, – говорю я быстро, резко поднимаясь с кровати и чувствуя внезапное головокружение. Как четко вижу пространство, подхожу к шкафчику и достаю свою одежду. Не стесняясь врача, стягиваю со своих плеч сорочку и натягиваю футболку.

– Скай, что вы делаете?

Не слушаю его, вместо этого трачу время на переодевание. Натягиваю джинсы и стягиваю больничную одежду.

– Скай!

– Что? – поворачиваюсь к нему и смотрю в его глаза. – Если операция отменяется, то я пойду.

– Куда вы собираетесь? – спрашивает доктор, подходя ко мне ближе и поднимая руки к моим плечам, но я отшатываюсь – по-детски, будто мне не дали то, что я так сильно просила. – Вам нельзя…

– Я… устала, – перебиваю его, сдерживая в груди тяжесть, которая норовит просочиться наружу, – от запаха больницы. Я… хочу домой.

Едва заметно улыбнувшись, я беру свою сумку и, подписав необходимые документы, ухожу из клиники с четким осознанием того, что я больше не захочу возвращаться сюда.

Я просто… устала.

Устала от всего.

Глава 23

СКАРЛЕТТ СКАЙ

Чувствую…

а надо ли что-то объяснять вообще?

– Бутылку самого дорогого виски, – прошу я, смотря перед собой пустым взглядом.

– Сейчас будет, – отвечает бармен, и я погружаюсь в шум собственных мыслей.

Думаю о том, не слишком ли жесткие испытания для меня подкидывает судьба? Кому нужно крикнуть в рупор, что уже достаточно? Восемь лет пыток над собственным телом, мыслями и организмом. Столько же лет самоуничтожения. Годы ожидания своей очереди. И… еще неизвестно сколько.

Не хочу.

Бармен ставит передо мной бутылку с алкоголем и стеклянный рокс.

Нет сил больше.

Наливает первый, и я выпиваю его размеренными глотками.

Я не справляюсь.

Горло обжигает горячая жидкость, проникая внутрь отравляющим ядом. Это мой ответ на мучения, которые мне преподносит Вселенная.

Я устала.

Желудок жжет от боли, ротовая полость горит от насыщенного послевкусия.

Я больше не хочу. Ничего.

Я сдаюсь.

Вот, что должно было произойти, чтобы я решилась на правду…

Я пьяна.

Впервые в жизни пьяна до состояния, когда нужно звонить бывшим, но я ведь выше этого. Я выбрала вариант поинтереснее и повеселее – приехать к нему и высказать все в лицо. Стать наконец-то искренней, честной и вывалить из себя правду, которая, возможно, уже и не нужна ему…

Я слушала его все это время. Я впитывала, проглатывала каждое обвинение, каждую эмоцию и молчала. Я билась во внутренней истерике, плакала сердцем и резала мозг воспоминаниями. Я идиотка, что держалась столько времени.

Настала его очередь слушать…

Заплетающимися ногами, в том самом платье, которое Тео купил для меня, и с недопитой бутылкой виски в руке, я пытаюсь дойти ко входу в коттедж напыщенного бурундука – чтобы договорить.

Ткань прилипает к бедрам, на запястье висит змеиный браслет, каблуки цепляются за гравий, ступни распухли так сильно, что обувь кажется на несколько размеров меньше.

Я останавливаюсь, хватаюсь за ручку и, почти провернув ее, решаю все-таки постучаться в своем стиле. Прислоняюсь спиной к холодной древесине, поднимаю ногу и вдалбливаю