Дочери судьбы - Тара Хайланд

Как же, размечталась. Он постоянно прерывал разговор, чтобы выйти и узнать о развитии событий. Она с трудом сосредоточилась на тонкостях сделки, пока они то прерывались, то возвращались к делу. Хуже всего: время поджимало, она беспокоилась, что опоздает на рейс, и теряла нить разговора.

Ситуацию помог разрешить Пирс. Когда Ямамото в шестой раз вышел из комнаты, Пирс отозвал Элизабет в сторонку.

– Через три часа после нашего есть еще один рейс «Британских авиалиний». Давай перезакажу билеты на тот рейс. Тогда и здесь дела закончим, и на вечеринку успеешь.

Элизабет поразмыслила: ну, не идеальный вариант – самолет прибывает позже и переодеться она не успеет, но другого выхода нет.

– Хорошо, – медленно согласилась она и улыбнулась. – Давай. Спасибо, дядя Пирс. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Пирс, довольный собой, пошел звонить. Он полагался на то, что увлеченная переговорами Элизабет не заметит последних новостей. Наряду с повышенной влажностью воздуха и жарой токийское лето славилось июньскими и июльскими тайфунами. За последние несколько часов в сводках погоды сообщалось, что один из них случится сегодня вечером. Последние самолеты скоро отправят, и аэропорт закроется. А значит, у них с Элизабет будет целый вечер вдвоем, и он начнет ее обрабатывать. Пирс целых два года обдумывал, как отомстить Уильяму.

Он плел интриги и строил планы, выискивая подходящее время для нападок. Наконец подходящий момент наступил. Он только надеялся, что у него хватит смелости через это пройти.

Через четыре часа Элизабет вышла от Ямамото в фантастическом настроении. Они договорились об условиях выкупа совместного предприятия, и у нее еще было достаточно времени, чтобы успеть на более поздний рейс. Только заказывая такси, чтобы отправиться в аэропорт, она поняла: что-то не так.

– Аэропорт закрыт. Самолеты не летают.

Дежурная отеля указала на сводку погоды на канале Си-эн-эн позади нее.

Элизабет в ужасе смотрела на кадры пустых улиц, где хлестали ураганный ветер и ливень. Когда, черт возьми, это произошло? В ультрасовременной, сейсмостойкой штаб-квартире Ямамото она не замечала грядущей катастрофы снаружи. И что же теперь делать?

Коул знал, чем закончится вечер. Понял это, как только получил сообщение от Элизабет. Она извинялась, искренне, – подвела погода. Конечно, чертов муссон, или тайфун, или как там его, не ее вина. Но главное – то, что в самый важный вечер в его жизни ее нет рядом. А Сумико здесь.

Может, все обернулось бы иначе, не имей ресторан очевидного успеха. Но, по общему мнению, он произвел фурор. Ресторан был модным, крутым, ультрасовременным. Он был гораздо больше, чем ресторан, – похож на шикарный ночной клуб: сумрачный, сексуальный, переменчивый.

Коула поздравляли все: пресса, знаменитости, коллеги-рестораторы. Они говорили о том, что «Осака» станет следующей «Зумой», следующим «Хаккасаном». Этим вечером он чувствовал себя владыкой мира и хотел, чтобы это длилось вечно.

К часу ночи гости постепенно стали разбредаться. Кейтлин с Люсьеном оставались почти до конца.

– Мы уходим, Коул, – прощаясь, расцеловала его в обе щеки Кейтлин и, понизив голос, добавила: – Я знаю, как Элизабет жалеет, что пропустила сегодняшний вечер.

– Пойдем, – сказал Люсьен, беря ее за руку. – Тебе пора домой. А то ты так устала, что завтра утром не встанешь.

Коул наблюдал, как пара вместе бежит по ступенькам, неожиданно затосковав по былым временам, когда они с Элизабет вели себя точно так же.

Когда через пять минут перед ним предстала милая услужливая Сумико, особенно очаровательная в бледно-розовом цельнокроеном платье, и спросила, не хочет ли он пойти выпить, что, черт возьми, он должен был сказать? Он вспомнил о пустом доме и пустой кровати. И, взглянув на красивую молодую женщину, стоявшую перед ним, подумал: «А что тут такого? Пропустить по стаканчику».

– Куда поедем? – спросил он, когда они сели в такси.

– Вы не возражаете, если мы поедем ко мне? – застенчиво потупив глаза, пригласила Сумико.

Она жила одна в аккуратно прибранной двухкомнатной квартире в Энджеле. Сумико переехала туда недавно, и в комнатах еще витал запах новизны. Когда они туда добрались, он уже понимал, что ошибся. Им нечего было друг другу сказать. Она все время хихикала и, казалось, была от него без ума. Коул ее даже пожалел. Он выпьет один стаканчик и исчезнет.

– Секундочку, я скоро вернусь. Будьте как дома.

Сумико снова хихикнула (он начал раздражаться) и исчезла в комнате, которая, как он предположил, была спальней.

Коул мерил шагами гостиную, потягивал дешевый виски, размышляя, скоро ли она выйдет. Когда выйдет, он сразу уйдет. Он ждал и ждал. Какого черта она там делает? Может, нужно уйти сейчас? Избежать неловкости. Он глотнул виски.

– Послушай, – окликнул ее он. – Я, наверное, пойду…

Слова замерли у него на языке, когда дверь открылась и девушка вошла в комнату. Неожиданно Коул понял, чем она занималась все это время. Прелестное розовое платьице исчезло. С застенчивой манящей улыбкой Сумико стояла в дверях в кремовом кружевном неглиже.

Кого он обманывает? Сегодня вечером он никуда не уйдет.

Тем временем в Токио Пирс и Элизабет вернулись в отель. Даже узнав о тайфуне, Элизабет рвалась поехать в аэропорт: а вдруг удастся попасть на какой-нибудь рейс. Но Пирс убедил ее, что надежды нет.

Элизабет с радостью откликнулась на его предложение переждать бурю вместе. По крайней мере, болтая с ним, она отвлекалась от мыслей о Коуле. Они сидели в вестибюле гостиницы вместе с другими испуганными гостями. Вечер еще не наступил, но снаружи стемнело и улицы опустели. Слышались завывания ветра и стук дождя по стеклам здания.

К ним подошла официантка. Пирс заказал зеленый чай, а Элизабет – бренди. Ей хотелось расслабиться. Коул до сих пор не позвонил, и она поняла, что он в ярости. К счастью, дядя чувствовал ее тревогу и поддерживал светскую беседу, пока она не успокоилась.

Постепенно разговор перешел на Армана Бушара. Ходили слухи, что он по-прежнему рассчитывает купить их компанию. Элизабет прикинула все возможные варианты. Да, он может претендовать на сорок процентов акций, находящихся в свободном обращении. Если это удастся, то он усложнит им жизнь, добиваясь места в совете директоров, пытаясь повлиять на политику.

– Необходимо убедить акционеров в том, что компания по-прежнему представляет большую ценность и что мы – команда управляющих, способных реализовать ее потенциал, – сказала Элизабет Пирсу.

– Конечно, – согласился он. – Но это довольно трудно, когда преемник твоего отца не определен.

Элизабет вскинула голову.

– Не определен? – ухватилась она за слово. – Это почему же?

Пирс быстро покачал головой.

– Извини. Не знаю, почему это вырвалось. – Видя, как она нахмурилась, он добавил: – Честно, это ерунда… забудь.

Но Элизабет он не убедил.

– Дядя Пирс, если ты что-то знаешь, то скажи мне.

Он потянулся через стол и сжал ей руку.

– Конечно, дорогая. Но ничего такого. Клянусь. Просто обмолвился.

Элизабет взглянула на него повнимательнее. Пирс ужасно разволновался, щеки у него раскраснелись, а на лбу выступили капельки пота. Очевидно, огорчился, что ее расстроил. Она через силу улыбнулась.

– Я тебе верю, – сказала она. – Впрочем, что это мы все о работе да о работе. Как продвигается ремонт у тебя дома?

Пирс сразу расслабился, а значит, она права. Значит, отец когда-то упомянул преемника. И не сказал просто, что назначит ее. Но кто бы еще это мог быть? Кейтлин.

Имя моментально всплыло у нее в голове. И вспомнилась статья, опубликованная несколько недель назад, где писали, что Кейтлин в одиночку изменила ситуацию в компании. Но отец-то понимает, что это не так? А понимает ли?

Остаток вечера Элизабет молчала. Она вдруг поняла, что есть проблемы поважнее, чем Арман Бушар. Поэтому очень обрадовалась, когда наконец на следующий день поговорила с Коулом и обнаружила, что он не злится на нее, как она ожидала. И даже не возражал, когда она сообщила, что планы изменились и она вернется домой через Лос-Анджелес.

– Эмбер давно не звонила папе, –