Дочери судьбы - Тара Хайланд

Он кивнул на бокал с вином у нее в руках.

– Тебе не хватит? По-моему, уже достаточно.

– Ничего подобного, – возразила она и ушла.

Кейтлин смотрела, как Коул прошел за ней на террасу, где они продолжали спорить подальше от гостей. В памяти всплыло, как страстно они друг друга любили. Что же, черт возьми, произошло?

– Не дай бог дойти до такого, – позже, уже лежа в постели, сказала она Люсьену.

Он повернулся и нежно притянул ее к себе. Теперь это вошло в привычку: он обращался с ней осторожно, как с хрупким стеклом, которое того и гляди разобьется.

– Даже не думай, chérie. Мы всегда будем счастливы.

Она закрыла глаза, чувствуя прилив усталости. Сейчас, когда все шло идеально, поверить в это было нетрудно.

Придя в понедельник в офис, Кейтлин обнаружила на столе записку, сообщавшую об экстренном заседании совета директоров, которое начнется в десять. До заседания оставалось пять минут. Прихватив с собой чай с ромашкой, она поспешила наверх.

– Не знаете, что случилось? – спросила она, садясь рядом с Дугласом Леваном.

Обычно она избегала директора по продажам, скользкого типа, но сегодня ничто не могло испортить ей настроения. Ей – успешной, беременной и влюбленной. Что же могло произойти?

– Откуда, черт возьми, мне знать? – скривился Дуглас. – Никто не спешит ко мне с новостями.

Кейтлин пропустила насмешку мимо ушей. Она была так счастлива, что на мелкие подколки не обращала внимания. Кейтлин настолько погрузилась в собственный мирок, что едва заметила мрачные выражения на лицах Элизабет и Уильяма, когда те вошли в зал. Только когда отец встал, готовясь заговорить, и воцарилась напряженная тишина, она забеспокоилась. Насколько она знала, дела фирмы шли блестяще: все отчеты были хорошими, комментарии в прессе – сплошь похвальные. Что же, черт возьми, происходит?

– Я надеялся, что из этого мы выпутались, – начал Уильям. – Думал, что, когда дела наладились…

Он замолчал.

Все в зале нахмурились, теряясь в догадках. Кейтлин неожиданно заметила пепельное лицо отца. Что бы ни случилось, дело было серьезным. Уильям закашлялся, прочищая горло.

– Только что объявили, что кто-то купил пятипроцентную долю акций «Мелвилла».

– Кто? – спросил Дуглас Леван.

– Арман Бушар, конечно! – фыркнул Уильям.

Зал взорвался, все говорили одновременно. Уильям поднял руку, призывая к тишине.

– Я понимаю. Новость ужасная. Не сомневайтесь – мы будем бороться.

Он выпрямился во весь рост, продолжая разговор:

– Я уже обсудил дело с нашими банкирами. Мы организуем оперативный штаб, приведем в порядок оборону.

Он повернулся к Кейтлин.

– Обговори со специалистом по персоналу контракт: пусть включат пункт, в котором говорится, что ты сможешь уйти в случае приобретения третьей стороной более тридцати процентов уставного капитала. Элизабет, пойдем со мной, обсудим, как укрепить финансовое положение.

– Мне тоже пойти с тобой? – спросил Пирс.

Уильям лишь взглянул на него.

– В этом нет необходимости.

– Но…

– Пирс, пожалуйста. Это слишком важно. – Уильям не скрывал раздражения.

Пирс посмотрел им вслед. Младший дал Уильяму последний шанс проявить братское расположение. И его снова отвергли. Если до сих пор он не мог решиться, осуществить ли свой дерзкий план, то теперь сомнений не осталось.

Дом в Хаунслоу в Западном Лондоне выглядел вполне обычно. Неотличимый от других одноквартирный дом, имеющий общую стену с соседним, располагался на оживленной Салливан-Роуд, странной смеси торгового и жилого кварталов: с одной стороны – китайский ресторан с едой навынос, химчистка и магазин с DVD, с другой – унылые домишки. Проживали здесь в основном арендаторы муниципальной собственности да те, кто едва сводит концы с концами. А значит, никто не задерживался подолгу и не замечал, что происходит в доме номер тридцать два.

Ирина Серапиньене жила в доме номер тридцать два уже месяцев пять, но до сих пор ничего не знала о Хаунслоу. Кроме важной подробности, что район находился в двадцати минутах езды от Хитроу, куда она прилетела двадцать три недели, пять дней и семнадцать часов назад. До Литвы лететь всего два часа. Дом был близко, и это ее поддерживало, когда она смотрела из заколоченного, чтобы не сбежала, окна верхнего этажа на оживленный перекресток внизу.

Ирина понимала, какую совершила глупость. Дома, в Вильнюсе, литовской столице, она всегда искала приключений. В пятнадцать лет она была симпатичной стройной блондинкой с веселым характером, самой смелой из подруг, любила путешествия, но не выходила из дома после десяти вечера.

Как-то в ночном клубе она разговорилась с женщиной, которая сказала, что может организовать летом работу в Англии. Ирина ухватилась за этот шанс.

– А что нужно делать? – нетерпеливо спросила она.

Новая подруга Соня рассеянно предположила:

– Наверное, работать официанткой в Лондоне. Это и весело, и хорошо оплачивается. Да, – добавила она, как бы вспомнив, – и о перелете тоже позаботятся.

Немного позже Ирина подделала подпись родителей на документе, разрешающем покинуть Литву без сопровождения взрослых. Потом собрала небольшую сумку, оставила записку матери и отправилась в аэропорт, где ее ждала Соня.

Только в аэропорту Хитроу Ирина занервничала. Соня попросила у нее паспорт, и к ним присоединился коренастый мужчина постарше, албанец Бедари.

– Это друг, – пояснила Соня. – Он отвезет тебя туда, где ты будешь жить.

Больше Ирина ее не видела.

Во время поездки Ирина боялась еще больше. Мужчина не проронил ни слова. Когда они добрались до дома номер тридцать два по Салливан-Роуд, она вошла за ним и поднялась на второй этаж в обшарпанную комнатку. Не успела она поставить чемодан, как он повалил ее на пол и стал насиловать.

– Полет в Англию обошелся в двадцать тысяч фунтов, – сообщил он, закончив. – Вот так будешь расплачиваться. А попытаешься сбежать, убью.

Он оставил ее в покое, закрыв на замок. И у нее не было сомнений в том, что она – пленница.

Всю следующую неделю Бедари и еще трое пользовались ею по очереди. Через месяц Ирина выплакала все слезы. Ее заставляли обслуживать по двадцать-тридцать мужчин в день, и она научилась не жаловаться, чтобы не напороться на кулаки Бедари. Мужчины вызывали у нее отвращение. Иногда они были жестоки, иногда приплачивали за анальный секс без презерватива. Она боялась подхватить болезнь или забеременеть. Ирине не разрешали выходить одной, редко удавалось поговорить с другими пленницами, но то, что она слышала, повергало в ужас: некоторых девушек продали трем, четырем, пяти разным хозяевам. Она надеялась, что с ней такого не случится. Здесь она знала, что находится недалеко от аэропорта. Это давало хоть какую-то надежду.

А теперь у нее появилась еще одна отдушина. Кое-кто пообещал ей помочь. Один из ее постоянных клиентов, лет тридцати или меньше, которого звали Мэттью. Он говорил тихо, застенчиво и по-доброму. Мэттью стал приходить регулярно, всегда с мелкими подарками: то принесет кусок мыла, то шоколадку. Ирина ему явно нравилась.

– Этот, может, женится на тебе, а, Ирина? – шутил Бедари, толкая ее в бок.

Иногда она задумывалась, почему у Мэттью нет девушки, и потом догадывалась, что из-за лишнего веса. Но он был хорошим человеком. После третьей встречи начал расспрашивать, откуда она, как себя чувствует. Она плохо говорила по-английски, но он, кажется, понял, что она здесь против воли, и обещал помочь бежать. В четверг. Осталось всего четыре дня. После такого долгого времени эти дни она как-нибудь потерпит.

Щелкнул замок, и, как всегда, при этом звуке екнуло сердце. В дверях появился Бедари. Он что-то сказал вошедшему за ним мужчине, и тот выступил вперед, чтобы взглянуть на Ирину. Должно быть, клиент, о котором Бедари говорил раньше: богатый, с особыми требованиями.

– Любит натуральных блондинок, – сообщил Бедари. – Не это окрашенное дерьмо.

Албанец принес ей одежду. Ей больше не нужно надевать короткую обтягивающую юбку и краситься. Она надела платье в цветочек с длинным рукавом и скромным вырезом, умылась и до блеска расчесала волосы. Ирина нервно дернула воротник платья.

Теперь все необычное ее пугало. Незнакомец осмотрел ее и, повернувшись к Бедари, что-то сказал. Насколько она поняла, он был доволен. Он передал деньги, и счастливый Бедари