Дочери судьбы - Тара Хайланд

Когда они остались наедине, мужчина жестом показал, чтобы она села на кровать. Она послушалась, и он ей улыбнулся. Она немного расслабилась. Он был не похож на обычных клиентов, хорошо одет, чист и выбрит. Немного напоминает Мэттью, решила она. Интересно, почему он пришел сюда, ведь наверняка мог пригласить любую женщину?

Он подошел и сел с ней рядом, не раздеваясь и не снимая с нее одежды. Просто сидел и гладил ее светлые волосы, убирая со лба пряди, обводя контуры лица. В этих прикосновениях сквозила нежность. После нескольких месяцев грубого отношения Ирина растерялась. Странно, но ее разбирал смех. Смешок застрял у нее в горле. Она пыталась его подавить, но ничего не вышло. Когда мужчина наклонился, чтобы поцеловать ее, из горла вырвалось звонкое щебетание, нервный, непроизвольный звук.

Она хотела прикрыть рот, но было уже поздно. Лицо мужчины изменилось. Он будто обиделся, а потом разозлился, губы сжались. Наверное, подумал, что она над ним смеется, издевается.

За все это время у Ирины выработалось шестое чувство опасности. В голове прозвучал сигнал тревоги, напомнивший о первой встрече с Бедари. Она увидела надвигающуюся угрозу еще до того, как мужчина поднял руку.

– Не надо… – взмолилась она, когда его раскрытая ладонь коснулась ее щеки.

Если бы она могла объяснить, что не хотела его обидеть!..

– Prasau! – крикнула она. – Помогите!

Но он не слушал. Встал, чтобы ударить посильнее. Ирина нагляделась на таких раньше, понимала, что его не остановить, и точно так же знала, что на ее крики и мольбы в доме никто не отзовется.

Удар обрушился на другую щеку. Ирина весила в два раза меньше мужчины и не могла противостоять его яростной силе. Он рассек ей щеку и сбил с ног. Ирина упала на пол. Она вытянула руки, чтобы смягчить падение, но ударилась головой о тумбочку, стоявшую рядом с кроватью. Голова запрокинулась, и внутри что-то хрустнуло. Она стала терять сознание.

Потом она лежала на спине, глядя в потолок. Мужчина склонился над ней, но уже не сердился – он был напуган. Он кричал в дверь, звал на помощь, как она поняла. Но было уже поздно. Она чувствовала, как угасает, уходит навсегда.

«Какая черная несправедливость», – как во сне, думала она. Еще несколько недель назад это казалось бы желанным освобождением. А теперь, когда забрезжила надежда, осталось четыре дня до обещанного Мэттью спасения, ее уже не будет. Заметит ли он? Заметит ли хоть кто-нибудь ее смерть?

Это была ее последняя мысль.

Глава пятьдесят первая

Элизабет вспоминала разговор с Пирсом в Токио и его слова о том, что кандидатура отцовского преемника не определена. То, что казалось невероятным после прочтения давней газетной статьи, неожиданно обрело смысл.

Она не могла отделаться от мысли, что речь шла о Кейтлин. Элизабет была сыта по горло достижениями сестры и ее чудесной, идеальной жизнью. А теперь отец планирует выделить Кейтлин пять процентов акций компании. Как там он сказал? Чтобы сблизить ее с семьей? Но, может, за его поступком скрывается что-то посерьезнее…

Элизабет поделилась сомнениями с единственным сторонником – Пирсом. Он уверял ее, что тревожиться не о чем. Но когда она не успокоилась, вздохнул и посоветовал:

– Если это тебя так волнует, возьми и поговори с ним. Спроси прямо, какие у него планы. И сразу станет легче.

В тот вечер Пирс ужинал с Уильямом.

Еще никогда десятилетняя разница в возрасте между братьями не чувствовалась так остро. Стресс, вызванный действиями Армана Бушара по поглощению компании, спровоцировал новый приступ стенокардии. Пирс видел, как брат расстроен, и вспомнил о том, что и сам смертен. А еще это был идеальный момент, чтобы намекнуть об Элизабет.

– Ну что, Элизабет нашла время с тобой поговорить? – спросил он.

Уильям внимательно посмотрел на него.

– Нет, а что?

– Да? – притворно удивился Пирс. – Нет, ничего.

– Нет уж, давай. Выкладывай, – нахмурился Уильям.

– Честно, Уильям. Ничего. Она просто о тебе тревожится.

– Тревожится обо мне?

Уильям занял оборонительную позицию.

– Каким образом? Что она сказала?

Пирс ущипнул переносицу.

– Просто упомянула, что тревожится о твоем здоровье, особенно теперь, когда Бушар опять поднимает голову.

– Значит, беспокоится о моем здоровье. Что бы это значило?

Пирсу, казалось, было неприятно об этом говорить.

– Ну, она считает, что для борьбы с Бушаром нам нужна крепкая команда управляющих.

Уильям прищурился.

– И она думает, что я не справлюсь? Ты это хочешь сказать?

– Боже, нет! – запротестовал Пирс. – Она просто беспокоится о том, что это большой стресс.

– Ну что же, передай ей от меня, что беспокоиться не о чем, – сказал он ледяным тоном.

Через несколько дней Элизабет наконец сумела встретиться с отцом.

– Папа, – быстро сказала она. – Нам надо серьезно поговорить о твоих планах о преемнике.

– О каких это? – с подозрением уточнил он.

– Ну, я полагаю…

– Я бы на твоем месте не торопился, Элизабет, – перебил он. – Я, как видишь, жив и здоров и не намерен никуда уходить.

– Но вот на прошлой неделе…

– Ерунда. Это всего лишь мелочь. – Он криво улыбнулся. – Так что не спеши на мое место.

– Папа! Я не это имела в виду! Просто думаю, что нужно поговорить о твоем выборе следующего исполнительного директора.

– Почему? И какое отношение это имеет к тебе?

Элизабет смутилась. Не так она представляла себе разговор.

– Я бы сказала, самое прямое. Последние три года дались мне потом и кровью, но компания выжила!

– Не преувеличивай, – холодно ответил Уильям. – Ты не единственная, кто болеет за дело, и не единственная, кто помог возродить бизнес.

– Правда? Кто же еще? Кейтлин, полагаю?

Он спокойно смотрел на нее.

– Раз уж ты об этом заговорила, Кейтлин внесла свою лепту.

Лучше бы он этого не говорил.

– Ой, ради бога! – усмехнулась Элизабет. – Модельер она хороший, никто не спорит, но это вовсе не значит, что она сумеет управлять головной компанией. У нее нет таких качеств, и ты ошибаешься, если думаешь обратное!

– Перестань говорить обо мне или о сестре в таком тоне! – рявкнул Уильям.

– Единокровной сестре, папочка, – огрызнулась она. – Или ты забыл?

– А тебе не мешает запомнить, что компанию пока возглавляю я. – Он говорил холодно, сурово глядя на нее. – И пока будет так, как я скажу.

Она долго смотрела на него.

– Вот это меня и беспокоит.

Хуже этого результата Элизабет представить не могла. Но она еще не знала, какие неприятности ждут ее впереди.

Элизабет навсегда запомнит тот момент, когда она поняла, что Коул ей изменяет. В свой день рождения он пригласил всех на ужин в банкетный зал «Осаки». Она, как всегда, опоздала: в последнюю минуту в офисе возникло какое-то срочное дело. Она вбежала в ресторан, волнуясь, понимая, что выглядит не лучшим образом, жалея, что у нее не было времени привести себя в порядок: сделать прическу и переодеться в новое платье.

Когда она вошла в зал, ужин был в разгаре. Коул сидел во главе стола, а его помощница, маленькая, как мышка, японочка, примостилась рядом с ним. Элизабет собиралась подойти к столу, но что-то ее остановило. Она никогда по-настоящему не верила в эту чушь о женской интуиции, но все же почувствовала: что-то не так.

Прислонившись к дверному косяку, она наблюдала за Коулом и Сумико. Они ничем себя не выдавали: не держались за руки, не шептались, просто, как и все остальные, ели сашими. Но когда изо рта Коула вытекла капля соуса васаби, Сумико хихикнула и протянула руку, чтобы ее вытереть.

И тут Элизабет все поняла.

Ее словно ударили. Она пошатнулась и схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Элизабет почувствовала привкус желчи, когда вспомнила, как Коул шутил над тем, что Сумико в него влюблена, вспомнила, как дразнила его по этому поводу. Жалеть себя было некогда. Люди уже начали оборачиваться. Убежать и заплакать она не могла – и, боже, в любом случае это было на нее непохоже. У нее не было выбора, кроме как подойти к ним.

Когда она шла по мраморному полу, разговоры за столом смолкли, и гости повернулись к ней. Все хотели увидеть, что будет дальше. Что ж, она не доставит им удовольствия,